В поисках фресок Тассилин-Аджера

Три километра до перевала Клод и Джо преодолели без особого напряжения. Но их страшно мучила жажда; идти становилось все труднее и труднее. Наступила ночь. С трудом поднявшись на несколько сот метров, они решили переждать на маленькой площадке до появления луны. Целый день, они страдали от жары, теперь же их мучил холод: они были очень легко одеты. Прижавшись друг к другу, они не могли уснуть от жажды и переутомления. Казалось, язык настолько увеличился, что не помещался во рту. Они с беспокойством ощущали на губах крепкий вкус соли – предвестник наступающего полного обезвоживания организма, которому обычно предшествует обморок. Мне это состояние знакомо по Ахаггару, где я спасся только благодаря неожиданному появлению охотника-туарега... Еще несколько часов, и он наткнулся бы на труп со ртом, полным песка, и судорожно вцепившимися в землю руками – свидетельство последней попытки в состоянии галлюцинации утолить жажду.

Как только взошла луна, Джо, Клод и Галигала снова начали восхождение. Язык распух и, казалось, прилип к нёбу. Они двигались молча, цепляясь за выступы скал и беспрестанно натыкаясь на камни. К счастью, луна освещала теперь возникавшие перед ними препятствия, но нужно было продолжать карабкаться все выше и выше. Ноги подкашивались. Порвались сандалии. Пришлось их наспех чинить. А кругом – огромные ущелья, резко вырисовывавшиеся в лунном свете. Все это напоминало грандиозную театральную декорацию. Был момент, когда игра теней среди этого неописуемого нагромождения скал произвела на них, как на художников, такое сильное впечатление, что они забыли обо всем на свете.

Но что же стало с остальными? Они тоже были измучены, но у них было преимущество: они шли по равнине между перевалом Арум и Джанетом, пересекаемой всего лишь одним длинным регом с выступающими кое-где огромными выходами гранита. К восьми часам вечера темноту прорезали лучи автомобильных фар, и они услышали шум мотора. Через час, живые и невредимые, все трое уже сидели в офицерской столовой. Тут они смогли подкрепиться и прийти в себя после всех мытарств.

Что же произошло? Все объяснилось очень просто. Приказ выслать машину оказался невыполненным. Капитан Росси, не видя никого из наших, отправился выяснять, в чем дело, и узнал, что машина и не выезжала из Джанета!

Джанни был отправлен в госпиталь, где обнаружилось, что он потерял в весе 18 килограммов! Не могло быть и речи, чтобы поставить его на ноги в Джанете. Неделю спустя он вылетел в Алжир, а затем – в Париж.

Восемь месяцев назад перед отъездом из столицы я предупредил членов экспедиции, что нам предстоит немало трудностей. Все они были добровольцами, исполненными энтузиазма. Их влекли приключения. Но что станет с энтузиазмом, рожденным на улицах Парижа, после нескольких месяцев испытаний и лишений в пустыне? «Прежде всего, – говорил я им, – это слаженность в работе. В стране, где каждый день возникает немало трудностей, совместная жизнь не обойдется без трений и столкновений, это неизбежно. Но мы должны преодолеть все, никогда не забывая, что основное – успех нашей работы. В конце экспедиции мы должны быть более сплоченными, чем в начале, потому что испытания закалят нас».

Каков был наш образ жизни в пустыне? Он немногим отличался от образа жизни людей, чьи росписи мы снимали на кальку. Не нужно забывать, что основное свойство жителей Сахары – умение довольствоваться малым. Достаточно вспомнить случившиеся с нами происшествия. Опыт показал, что успеха можно достичь, только уподобив свою жизнь образу жизни туарегов, то есть ограничить затраты энергии до минимума. Разве мыслимо поступать иначе в этих местах, практически лишенных самых необходимых вещей, доставить которые если не неразрешимая, то очень тяжелая проблема.

Я уже рассказывал о трудностях, возникавших при переправке снаряжения, дорожных происшествиях, утомительных перетаскиваниях грузов через перевалы, где в любую минуту можно сломать шею. Все это – одна из причин унылого однообразия нашего меню.