В поисках грустного бэби

Сталкиваясь с явлением этого на первый взгляд странного патриотизма, можно сказать, что евреи все-таки бежали не от русских, а от коммунизма. Не было бы коммунизма в России, сейчас, в отличие от времен погромов, не было бы и бегства; были бы просто переезды.

Русское лето в Новой Англии

В разгар лета в Вашингтоне температура стабильно подкатывает под сотню, то есть около сорока по Цельсию.

Столичный люд ныряет из кондиционированных автомобилей в кондиционированные офисы и обратно. У университетских людей, к каковым и я отношусь, все-таки есть преимущество — неоспоримые летние каникулы. Семинар мой закончился в середине июля, и мы стали быстро готовиться к бегству. Куда же? Возникла идея — в Вермонт!

Почему же именно в Вермонт? Разве нет других прохладных штатов? Тот же Мэн, например, с его бухтами, островками и знаменитыми омарами? Та же Аляска, от которой и до родного Магадана рукой подать? Идея Вермонта, однако, преобладала и в наших собственных размышлениях, и в разговорах с русскими знакомыми. Выяснились любопытные совпадения. Не только нас потянуло в Вермонт, многие и другие братья писатели туда отправились. Саша Соколов вообще уже два года живет в этом штате, Солженицын с семейством еще дольше. Вот и Валерий Челидзе, по слухам, купил там где-то землицы, ферму зачинает человек, и Нина Берберова уж которое лето проводит в Вермонте, и Леонид Ржевский, и вот еще такие имена все время всплывали в вермонтских разговорах — Юз Алешковский, Анатолий Вишневский, Михайло Михайлов, Иван Елагин, Игорь Чинов, Ефим Эткинд, Симон Карпинский, Виктор Некрасов, Наум Коржавин, Анатолий Антохин, Виктор Соколов (не путать с однофамильцем, вышеупомянутым Сашей), совсем уж неожиданный молодой московский поэт Бахыт Кенжеев (а я не знал, что он уже год как на Западе), Михаил Моргулис, Лев Лосев, Игорь Ефимов… Эге, да это уже получается что-то вроде подмосковного писательского кибуца Переделкино, хотя, конечно, без литфондовской столовой и без циркулирующих по аллеям классиков соцреализма Феликса Кузнецова, Николая Грибачева, Сергея Залыгина.

Вермонт, эта «добрая старая Англия» с ее крошечными белыми дощатыми городками, лежащими в долинах меж не очень высоких и мягких зеленых гор… Многие здесь сходятся на том, что природа и ландшафт Вермонта напоминают Карпаты и предгорья Польских Татр. Нигде, пожалуй, за пределами России не найдешь такого количества белоствольных берез. Куда ни бросишь взгляд, на любом склоне наши «скромные красавицы», в горном воздухе четко рисуются ветви и ствол, как будто бронхи, дающие воздух этим зеленым массивам. Сколько помнится, дома душа сопротивлялась всем этим березовым тучам пошлости, включая танцевальный ансамбль и валютный магазин «Березка» (не назвали же его березой или попросту липой, а вот уменьшительной красивостью наградили), а вот сейчас смотреть на эти деревья приятно, ну и немного грустно, конечно.

Не исключено, что именно березы привлекли в Вермонт создателей двух старейших в Америке летних школ русского языка. Иначе с какой стати именно здесь? Так или иначе, уже много лет в двух вермонтских городках — Мидлбери и Норс-филд, разделенных семидесятью милями горных дорог, в июле и августе собираются несколько сот американских студентов, одержимых идеей овладеть «великим-могучим-правдивым-свободным», то есть ВМПСом имени Тургенева.

В старом колледже Мидлбери, кроме основной русской группы, есть еще группы французского, испанского, арабского, китайского и еще каких-то языков. В кафе и ресторанчиках здесь привыкли к группам молодежи, разговаривающим всяк на своей тарабарщине. Провинциальный городишко превращается в подобие Олимпийской деревни.

Студенты другой школы размещаются на пустующем летнем кампусе военного университета Норвич, впрочем, о близости вооруженных сил говорит только маленький пузатый танк возле футбольного поля. Кажется, он участвовал в высадке в Нормандии или на Филиппинах. Существует, правда, одно строгое, почти военное, правило — в течение семи недель запрещается говорить по-английски. Этот метод в Союзе, кажется, назывался «погружением», а студенты — «погружантами».

Мы поселились между двумя этими школами, в Шугар-Буш-велли, то есть в долине Сахарного кустарника. Сорок минут езды до Норвича через один перевал, час езды до Мидлбери — через другой.

Мы и не представляли, что «русская жизнь» в горах будет проходить с такой интенсивностью, что возникает даже какое-то странное неэмигрантское ощущение. Поневоле вспомнилась идея малой России, которая время от времени и не очень интенсивно, но все же дебатируется на страницах американской русской печати.

Идея, как говорят старые эмигранты, не новая, существовала с самого начала русского рассеяния, были даже какие-то эксперименты по созданию русских анклавов в Парагвае, в Югославии…