В поисках Ханаан

— На фамилию русской женщины! Какой же еще? — небрежно ответил старик и пощекотал девочку заскорузлым пальцем. Та заливисто рассмеялась. Он подхватил ее на руки, поднес ко мне, — посмотри, вы обе беленькие, курносые, голубоглазые. Вылитые шиксы^[10]. Я обо всем договорился. Вас выведут отсюда, устроят на хуторе. Будете там жить. Есть свинину и запивать ее молоком, как делают все хозеры^[11]. Подержи! — он передал мне ребенка, сел на топчан и начал сосредоточенно ощупывать полу пальто. Его пальцы скользнули куда-то вглубь, за подкладку. — На! — он протянул мне два кольца.

— Что это? — отшатнулась я.

— Золото. Знаешь, эти хозеры правы. Еврей действительно падок на золото. И знаешь почему? Еврей знает: рано или поздно ему придется выкупать чью-то жизнь.

— Где вы это взяли, Борух?

— Украл, — безмятежно ответил он. И, глядя на мое обескураженное лицо, рассмеялся: — Украл у паскудника Купеля из юденрата. За три картофелины в день я учу его молитвам. Этот мамзер^[12]перед лицом смерти вспомнил, что он наполовину тоже юде. Но это не помешало ему обчистить гамбургских евреев. Так что бери с чистой душой. Как знать, может быть, это обручальные кольца родителей нашей Симки. И смотри, не дай себя обмануть. Одно кольцо отдашь сейчас, второе — когда доведут до места.

— А вы? Что будет с вами, Борух? — немеющими губами спросила я, а сердце помимо моей воли забилось от радости: «Жить! Жить!»

— Со мной? А что может быть со мной? — он задиристо вздернул голову. — За меня нечего волноваться. Я тертый калач. Ты даже не представляешь, какой я живучий. И потом, почему человек сам должен думать о себе? — насмешливо вскинул густые седые брови. — Что тогда будет делать Он? Пусть тоже поломает голову! Где Он еще найдет такого спорщика, как я? — Гутман криво усмехнулся. По его впалым щекам текли мутные кап…

В воскресенье Поля, совсем потерявшая голову от тревоги, решила взломать дверь. Она нашла Зою Петровну на полу. В скрюченных пальцах зажата ручка, в уголках глаз застыли слезинки. На столе лежала стопка бумаги. «Видно, писала письма», — подумала Поля.

Зоя Петровна пришла в себя только в госпитале. И первое, что спросила, открыв глаза: «Симочка звонила?»

— Звонила, звонила. Лежите. Не волнуйтесь, — ответила Поля.

— Передай, пусть приезжает, не откладывая. Мне нужно ей сказать, — Зоя Петровна запнулась, — очень важное.

— Хорошо, — коротко ответила Поля.

Сама уже который день безрезультатно набирала Симочкин номер. Но никто не поднимал трубку. И когда, далеко за полночь, наконец дозвонилась, сразу набросилась на Симочку с упреками:

— Ты где пропадаешь? Мы как договаривались с тобой? Уезжаешь на два, от силы три месяца. А тебя нет уже больше чем полгода.

— Че сердишься? — стала оправдываться Симочка. — Мы с Виликом и Гошей ездили на машине в Гамбург. Представляешь, нам удалось найти дом, из которого депортировали дедушку Вилика и его тетю с детьми. Теперь там стоит столбик с табличкой. На ней их имена и фамилии. Это в бывшем еврейском районе. Там перед каждым домом по нескольку таких столбиков. Ты слышишь меня?