В поисках христианской свободы

Чего я добиваюсь: одобрения людей или Бога? А может, я хочу угодить людям? Но если бы я хотел угодить людям, я не был бы слугой Христа.

Но [когда] Бог решил, по Своей великой доброте, избрать меня и предназначить Себе на служение,… я ни к кому из людей не обратился за советом, даже не пошел в Иерусалим к тем, которые стали апостолами до меня, а ушел в Аравию, а потом вернулся обратно в Дамаск. Только спустя три с половиной года я пришел в Иерусалим, чтобы встретиться с Кифой, и пробыл у него две недели. Что касается других апостолов, то я никого, кроме Иакова, брата Господа, не видел. Все, что я вам пишу, — чистая правда, в том мне свидетель Бог[904]!

Несомненно, его ни в коей мере нельзя было причислить к тем, о ком Иуда сказал: «Они льстят другим ради собственной выгоды»[905]. Однако в организации Свидетелей такая лесть и желание произвести впечатление на людей, стоящих во главе движения, являются довольно–таки распространенным явлением. В поведении немалого числа старейшин и разъездных представителей чувствуется стремление быть у организации в фаворе, добиться в ней определенного положения. В значительной мере именно благодаря такому «карьеризму» своих служителей, организация и добилась столь обширной власти над ними. Именно по этой причине — ради того, чтобы сохранить благорасположение организации — многие Свидетели даже будут настаивать на выполнении тех правил, которые они лично считают неправильными. Платить за это приходится собственной свободой и порядочностью.

Не нужно думать, что такие побуждения встречаются только у тех, кто чего–то достиг в светском обществе. В равной степени они могут относиться и к людям с более скромными способностями, а также к самым простым и бедным. Общество Сторожевой башни построено таким образом, что эти люди могут заметно повысить свой общественный статус благодаря прилежности в достижении организационных целей, ревностной деятельности, даже просто благодаря большому количеству часов в ежемесячном отчете. Все это со временем может проложить дорогу к получению положения старейшины. Теперь у них появится возможность выступать с продолжительными речами перед аудиторией в сто или больше человек — в то время как не имей они официального назначения от организации, вряд ли они собрали бы вокруг себя и дюжину. Подобно тем, кто обладает большим влиянием, они, возможно, контролируют себя, чтобы не сказать или не сделать что–нибудь такое, из–за чего можно лишиться закрепленного теперь за ними статуса. Христианство должно быть привлекательным для людей со скромными способностями — оно придает им чувство значимости. Однако эта привлекательность очень отличается от того, что описано выше, да и чувство значимости человека не должно зависеть от таких выдуманных людьми условностей. Если такой человек серьезно задумается о своем положении, то он поймет, что его ценят исключительно за то, что он способствует достижению организационных целей, а не за его духовность. Разница очень существенна, но многие предпочитают не замечать ее из–за своих личных интересов. Это также нельзя назвать христианской свободой: это форма рабства, в которую человек сам себя загоняет.

Итак, при любой самопроверке ключевым остается следующий вопрос: готовы ли мы посмотреть в лицо реальности, насколько болезненной бы она ни была, и принять осознанное и личное решение. Уклонение от принятия решения — это не выход. Чарльз Дэвис, упоминавшийся в одной из предыдущих глав, довольно точно анализирует проблему: