В поисках Лин. История о войне и о семье, утраченной и обретенной

В школу Лин больше не ходит и других детей не видит. Поначалу она скучает по тетушке, Кесу, Али и Марианне и плачет, думая о них, но вскоре воспоминания о семье ван Эс, как и об остальных семьях, размываются. Их нечеткие тени смутно маячат на границе мысленного взора, как бы пристально она ни вглядывалась. Но госпожа Херома – здесь, в настоящем. Взрослые шепотом почтительно говорят о ней, а иногда она приходит сама, забирает Лин из гостиной и отводит в очередное убежище.

Наступает день, когда госпожа Херома забирает Лин туда, где живет с мужем-врачом. Ее дом больше тех, где уже побывала Лин, хотя снаружи она его рассмотреть не успела: как и в первый раз, госпожа Херома по дороге прижимала ее к себе, пряча в складках своего пальто. Лин селят в пустую комнату над кабинетом врача, и оттуда ей слышно, как приходят и уходят пациенты, как на улице болтают мамы с колясками.

Доктор Херома всегда занят. Каждые десять минут, когда он открывает дверь в свой кабинет и вызывает очередного посетителя, Лин слышит его бас, но слов не разобрать – их заглушает пол. Иногда до нее доносится звяканье ключей: доктор запирает кабинет, быстро выходит из дома, хлопает дверцей автомобиля. Мотор заводится не сразу, и звук похож на смех: «Хе, хе, хе, хе-хе; хе, хе, хе, хе-хе». Третья попытка уже почти удачная, а с четвертой мотор оживает и почти сразу переходит на «трики-траки, трики-траки», сначала тихо, потом все громче. Пока автомобиль разогревается, «трики-траки» звучит рядом, но вот появляется четкий ритм, скороговорка мотора переходит на тон выше и постепенно удаляется, пока не исчезает совсем.

Пока Лин живет у нее дома, госпожа Херома держится с ней гораздо строже, чем прежде. Девочка должна сидеть наверху, не вставая с дивана, даже не шелохнувшись. В доме полно людей, но она никого не видит. На сушилке в ее комнате развешана женская одежда, но госпоже Хероме она не принадлежит. Иногда кто-то ходит по дому ночью. Открывается и закрывается парадная дверь – щелчок хорошо слышен в тишине. Лин часто лежит в темноте без сна, и перед глазами у нее ничего, кроме мрака.

И снова она переходит из дома в дом. Когда Лин клонит в сон, ночью или как-нибудь пустым днем, когда она таращится в пол, она представляет себе разные картинки и летит высоко над крышами туда, где когда-то играла. Когда ей удается вот так взлететь, она творит маленькие чудеса в мире, где все хорошо знакомо: места, люди, – вот только устроено там все иначе. Тогда она Хорошая Лин. Она спасает животных и людей и с легкостью объяснит что угодно кому угодно, нисколько не задумываясь. И ей все кажется, будто она плывет по воздуху – даже когда стоит на земле. Лин покачивает, у нее кружится голова, но она знает, что все будет хорошо.

Но есть еще Плохая Лин – эта летать не умеет и словно тащится, увязая в невидимой вязкой смоле. Иногда Плохая Лин вообще не двигается вперед, и, как она ни старается, липкий поток тащит ее назад. Плохая Лин возвращается на звериное кладбище, которое они устроили с Хансом. Они собирают мертвых или погибающих существ и относят в глубокие бездонные могилы. А если животное или птица еще живы, Плохая Лин помогает им отправиться на тот свет, чувствуя, как хрустят их косточки, когда она стискивает их в руках. Хорошая Лин, Плохая Лин – она то одна, то другая и все смотрит и смотрит в никуда, а пустые часы все текут и текут.

Наконец взрослые, которые распоряжаются ею, принимают решение: Лин нужно побыстрее покинуть Дордт. И вот она стоит, одетая, готовая ехать, в какой-то комнате на втором этаже, и ждет, пока кто-то из взрослых заберет ее и перевезет в другое место. Внизу звонят в дверь, но Лин уже приучена не открывать и терпеливо ждет. На лестнице слышатся шаги, и вдруг раздается знакомый голос – он громкий, даже когда его обладательница шепчет. Тетушка! Лин не бросается обнять ее, а застенчиво стоит на месте, зацепившись носком одной ногой за другую, – и ждет, пока обнимут ее. Вот и знакомый запах, и мягкая тяжесть рук, которые опускаются Лин на плечи, а потом она взлетает – тетушка подхватывает ее на руки, прижимает к своей румяной щеке. Впервые за много недель кто-то дотронулся до Лин.

Но на нежности времени нет, и это не воссоединение. На своем велосипеде тетушка отвезет Лин в новое надежное убежище. Она что-то говорит быстро-быстро – Лин даже не успевает толком понять, что дома, на Билдердейкстрат, все в порядке, и в следующее мгновение уже сидит боком на багажнике тетушкиного велосипеда и смотрит, как мимо летят улицы утреннего Дордта. Сегодня суббота, думает она, по крайней мере школьников на улицах нет, только несколько взрослых, глядят под ноги и торопятся на работу. Когда они с тетушкой выезжают за пределы города, Лин решает было, что они направляются в Стрейен, к бабушке с дедушкой, – кругом те же темные, плоские, пустые поля, подернутые туманом. Но, въехав на безлюдную дорогу, которая идет по дамбе, высоко над полями, они поворачивают в противоположную сторону, на юго-запад.