В поисках невидимого Бога

«не младенец, громко просящий материнской груди, но дитя, которое уже отнято от груди, и ему просто хорошо быть с матерью. Ребенок постепенно отвыкает рассматривать мать лишь как средство удовлетворения своих желаний и начинает любить ее саму. Так же и верующий через усилия обретает такое состояние ума, в котором Бог ему нужен Сам по Себе, а не как средство исполнения желаний. Центр тяжести в жизни христианина смещается».

Иногда я и сам вздыхаю по детской беззаботности, по времени, когда весь мир вращался вокруг меня, когда хныканьем и капризами легко было привлечь внимание взрослых, когда окружающие заботились о моих интересах без малейших усилий с моей стороны. А порой я тоскую и по началу своего духовного пути, когда Бог казался близким, а вера – легкой и неопровержимой. Но затем вижу в церкви или магазине какого–нибудь младенца, беспомощного, неподвижного, почти ничего не понимающего, и заново осознаю мудрость Творца, Который замыслил мироздание так, что оно заставляет нас стремиться к зрелости, переходить от молока к твердой пище.

Хотя я и поныне ношу шрамы, оставшиеся от времен взросления, я мало–помалу ухожу от соблазнов инфантильной веры: нереальных ожиданий, законничества и созависимости.

Нереальные ожидания крайне опасны. Рано или поздно ребенку нужно научиться принимать мир таким, какой он есть, а не каким хотелось бы его видеть. «Так нечестно!» — вопит малое дитя. Постепенно этот непосредственный протест переходит в спокойную взрослую мудрость: «Жизнь несправедлива». Люди в разной мере наделены красотой, умом, здоровьем, богатством и благополучием. И потому всякий, кто ждет совершенной справедливости, будет глубоко разочарован. Так же и христианин, который ждет, что Бог решит все его семейные проблемы, исцелит все недуги, избавит от плешивости, морщин, старческой дальнозоркости, дряхлости и остеопороза, не ищет зрелой веры, а инфантильно надеется на языческую магию.

Влиятельный протестантский теолог Джеймс Пакер поясняет:

«Бог обращается с новоначальными христианами очень бережно, как мать с младенцем. Нередко начало христианской жизни знаменуется большим душевным подъемом, удивительными промыслительными случайностями, быстрыми ответами на молитву и прочими плодами свидетельства о вере. Так Бог ободряет вновь обращенных, ставит их на ноги. Но когда верующие делаются сильнее и крепче, Он дает им уроки посложнее. В ту меру, какую они способны вынести, «не попуская… быть искушаемыми сверх сил» (1 Кор 10:13). Он допускает и тяжелые обстоятельства, и разочарования. Так Он закаляет наш характер, укрепляет веру, готовит нас к тому, чтобы мы помогали другим».

Сколько раз, работая над этой книгой, я жалел, что не могу обещать большего! Сколько раз меня так и подмывало написать, что Бог готов менять ради нас правила и делать нашу жизнь проще и легче. Однако рассуждать подобным образом — чистой воды искушение, рожденное инфантильной верой.

И Сам Христос, и апостол Павел указывают на еще один симптом инфантильной веры: законничество. По словам Павла, суровость ветхозаветного закона была задумана не как альтернативный путь к Богу, а как доказательство того, что никакая мера строгости к себе Божьим критериям не удовлетворит. Да, Бог призвал нас к совершенству, но достигается оно одним–единственным способом — через благодать.

«С милостивым Ты поступаешь милостиво, с мужем искренним — искренно, с чистым — чисто, а с лукавым — по лукавству его» (Пс 17:26,27), — говорит Давид в одном из ранних своих псалмов, и для ветхозаветной веры такие высказывания очень характерны. Интересно, какие коррективы мог бы внести царь в этот псалом после истории с Вирсавией и последующих событий? С неверным Бог показал Себя верным, с виноватым показал Себя милосердным и прощающим. Давид же не ждал милости: согласно своим религиозным установкам, он был готов лишь к справедливому суду.