В поисках невинности. Новая автобиография

И хотя пожар случился меньше чем за полгода до запланированной свадьбы Холли и Фредди, мы все решили, что свадьбе быть. Мы обсуждали разные варианты, но именно Холли предложила отличную идею.

– А почему бы не устроить свадьбу на руинах Большого дома? – предложила она.

Нам всем это понравилась, и мы настроились сделать из развалин что-нибудь прекрасное. И не просто прекрасное, но еще и единственное в своем роде: на следующий день после свадьбы на Некер должны были приехать строители, а значит, на этом месте больше никто и никогда не поженится! Кроме того, это означало, что церемония состоится под открытым небом и нужно будет поставить шатер на случай дождя. Вот насчет этого я был не уверен.

– А вы не думаете, что будет красивее без шатра? – спросил я у Джоан и Холли.

Обращенные ко мне каменные лица быстро дали понять, что лезть в это дело не стоит, лучше доверить решение дамам, – так что шатер остался. Дамы оказались правы: когда я проснулся утром в день свадьбы, дождь лил уже несколько часов, причем так же сильно, как в день пожара в Большом доме. На море было неспокойно, и у гостей не получалось добраться до острова, чтобы попасть на церемонию. Иные отчаянные души смогли причалить к берегу, но все шло не совсем по плану. Лежа в постели и слушая, как дождь барабанит по крыше, я обернулся к Джоан и озабоченно сказал:

– Как бы не пришлось отменять церемонию.

Но, когда Холли вбежала в комнату, отшвырнув зонт, мы заключили ее в самые крепкие объятия, и я понял, что все должно получиться. Просто невероятно, какой она была взрослой и красивой в своем ослепительно-белом платье.

– Я очень, очень тобой горжусь, – сказал я ей.

К началу церемонии погода преобразилась, засияло солнце, и все наши гости сумели добраться вовремя. Когда Холли взяла меня под руку, чтобы я повел ее к импровизированному алтарю, я наслаждался каждым шагом, хотя внутри у меня все тряслось. Я пытался сдержать слезы, но потом поймал взгляд Сэма в первом ряду. Во время церемонии он плакал от радости, а я, вернувшись к Джоан, повис на ее руке и счастливо улыбался.

Для первого танца Холли и Фредди мы закрыли часть бассейна. А танцевали они под песню своего любимого Эда Ширана (он согласился участвовать в церемонии еще до того, как стал суперзвездой, но сдержал свое обещание и приехал: таких чудесных людей еще поискать).

Я поймал себя на том, что вспоминаю слова отца, сказанные им незадолго до смерти. «Желаю вам весело отпраздновать», – сказал он. Глядя на радостных друзей и родственников, я понял, что все следуют его пожеланию. Я взял Джоан за руку, мы присоединились к остальным и протанцевали всю ночь напролет.

28 Rolling Stones и другие

К концу 1990-х меня все чаще стало посещать тревожное чувство, что современная музыка проходит мимо меня. Все чаще я ловил себя на том, что, ставя записи, возвращаюсь к своим старым фаворитам – Sex Pistols, Питеру Гэбриэлу, Pink Floyd и Бобу Марли. Как раз тогда я на повторе крутил изумительный альбом Майка Олдфилда «Ommadawn».

«Вот честно, даже не представляю, кого я хотел бы послушать из новых музыкантов», – пожаловался я Джоан. Я говорил как банальная старая перечница и понимал: пора что-то менять.

Несколькими годами ранее я продал Virgin Records компании Thorn EMI, чтобы обеспечить Virgin Atlantic финансами для конкуренции с British Airways. Подписав соглашение о том, что я не буду создавать новую звукозаписывающую компанию в течение по меньшей мере пяти лет, я вынужден был со стороны наблюдать, как Virgin Records продолжает работать – в новом виде, но уже без меня. Понятно, что компания была обречена на успех: делом занялись талантливые люди, у руля остался один из моих первых партнеров Кен Берри, а новые артисты – Massive Attack, Soul II Soul, Daft Punk и The Chemical Brothers – двигали лейбл вперед. Virgin Records осталась на рынке, и было приятно, что мейнстрим прогнула под себя женская группа Spice Girls, выигравшая в 1997 году премию BRIT Awards, и что The Verve задает тон всей гитарной музыке, и что мода на брит-поп как пришла, так и ушла. Но, несмотря на это, было как-то обидно оставаться в стороне.

Как только я получил право создать новый лейбл, я отложил свои любимые пластинки Майка Олдфилда и вернулся в игру, основав компанию V2 Records. Первой группой, с которой мы подписали контракт, стала The Stereophonics, которая все чаще появлялась на афишах фестивалей и в 1998 году выиграла премию BRIT Awards в номинации «Лучший новый исполнитель». Возникали новые артисты, которых мне и вправду было интересно слушать. Мы продолжали взращивать музыкантов – Moby, Elbow и The White Stripes, и я был рад вернуться в бизнес, которым живу и дышу.