В поисках Нигера

Кайе пришлось провести с арабами гораздо больше времени, чем поначалу предполагалось. Когда в январе 1825 года он попытался было отправиться в Сен-Луи «за своими товарами», то встретил такую враждебную подозрительность со стороны хозяев, что счел за лучшее не настаивать. Постепенно кочевники к нему привыкли, хотя жизнь новообращенного Абдаллаха и после этого не стала ни легкой, ни простой. Его постоянно мучил голод: бракна не слишком заботились о прокормлении чужака. Он занимал в племени какое-то промежуточное положение между самими арабами и их чернокожими рабами: с одной стороны, он был мусульманин и белый, но с другой — кочевник признает ровней себе только члена своего племени, а Абдаллах в него не входил. Недоверчивое отношение к себе он так и не преодолел до конца и должен был проявлять исключительную осмотрительность и осторожность во всех своих действиях: ведь за ним постоянно следили десятки глаз.

Только 16 мая 1825 года Кайе сумел все же возвратиться в Сен-Луи. Но долго радоваться возвращению не пришлось. Барона Роже не было в городе, и в его отсутствие путешественнику смогли предложить только содержание на солдатском рационе в течение двух недель и работу мелкого служащего с годовым окладом шестьсот франков. Кайе обычно неохотно дает оценку тому, как относились к нему французские чиновники. Так и по поводу своего возвращения в Сен-Луи он лишь мимоходом замечает: «Тяготы и лишения, какие я только что испытал, может быть, позволяли мне надеяться на нечто большее». Все усилия он обратил на то, чтобы уговорить начальство предоставить ему шесть тысяч франков: на эти деньги можно было закупить товары, которые позволили бы ему все же достигнуть Томбукту. Вместо этой суммы ему предложили ровно одну пятую от нее — тысячу двести франков. Но Кайе имел достаточный опыт для того, чтобы от этой подачки отказаться: ее не хватило бы и на самое необходимое. Приходилось ждать возвращения Роже, а пока что зарабатывать себе на жизнь ловлей птиц на продажу в сотне километров от Сен-Луи.

Приезд губернатора не оправдал тех ожиданий, которые на него возлагал Кайе. Вместо поддержки он получил категорический отказ. Вот что рассказывает об этом сам Кайе: «Господин Роже отверг мой проект и отказал мне во всякой материальной помощи. Для любого другого это было бы ударом грома. Но моя решимость с каждым днем укреплялась все более. Я имел смелость повторить натиск. И вот тогда-то мне милостиво пообещали некоторую сумму по возвращении моем из Томбукту… По возвращении из Томбукту! А если бы я умер в дороге? Эта мысль, ужасная для человека, который в случае такого несчастья оставил бы без поддержки, без средств, горячо любимую сестру, определила мой ответ. Я отказываюсь от всякой договоренности, но даже если мне суждено умереть, я по меньшей мере смогу оставить подруге своего детства достояние, которое никто бы не осмелился оспорить: заслугу в том, что я все делал один!»

Такими гордыми, но невеселыми словами подытожил Кайе свои попытки заинтересовать французское правительство в достижении Томбукту. Делать в Сен-Луи было больше нечего, и приходилось решать, как быть дальше. Собственно, выбор у Кайе был невелик. Сколько-нибудь серьезными возможностями для исследований в Западной Африке располагали в те времена только две европейские державы — Франция и Англия Поскольку Франция в лице сенегальских властей наотрез отказалась поддержать замысел Кайе, оставалась единственная возможность: заинтересовать в нем англичан, тем более что путешественник хорошо знал, сколько усилий и денег израсходовало британское правительство на поиски Нигера и стоящих на великой реке городов. И в конце 1825 года Кайе прибыл во Фритаун — главный город британской колонии Сьерра-Леоне.

Губернатор британских владений в Западной Африке генерал Тёрнер принял Кайе очень тепло. Имя путешественника было уже известно генералу; до него до шли сообщения о блестящем поведении этого француза во время злосчастной экспедиции Грея. Англичане умеют ценить такие вещи, и Тёрнер отнесся к Кайе с явной симпатией. Но помочь организовать экспедицию в Томбукту отказался не менее категорично, чем барон Роже. Надо, однако, сказать, что для этого у губернатора была достаточно важная причина.