В поисках Нового Града. Воспоминания.

Отец Нестор сделал очень многое не только для духовного просвещения, но и для гражданского устройства края. И, как всегда бывает, рядом с серьезным комическое. Наряду с делами анекдот. Обладающий чувством юмора Владыка в своих воспоминаниях рассказывает, как однажды, когда он ехал на извозчике по Владивостоку, к нему в фаэтон вскочила весьма легкомысленная красотка, которых во Владивостоке (приморском городе) была тьма-тьмущая. Но иеромонах не растерялся. Он шепнул ей на ухо фразу, после которой красотка всплеснула руками, воскликнула: «Несчастный! Такой молодой!» И стремглав соскочила с извозчика.

Оказывается, отец Нестор ей сказал: «Разве вы не знаете, что нас оскопляют?»

Далее. 1914 год. Начало войны. Отец Нестор организует санитарный поезд. Он на фронте. В зоне обстрела. Получает за храбрость орден Владимира с мечами. Потом возвращение во Владивосток. Рукоположение в сан епископа Камчатского в 1916 году.

Наконец, 1917 год. Революция. Владыку Октябрьские дни застают в Москве, где он участвует в Соборе. После Октября он участвует в похоронах юнкеров. Организует фотоальбом: «Расстрел Московского Кремля». В декабре арест. Он первый епископ, арестованный советской властью. Это, однако, пока еще домашний арест. Он заключен в келье Ново-Спасского монастыря. Однажды его вызывают к коменданту, старому служаке, старорежимному человеку. Тот говорит: «Слушайте». И передает ему телефонную трубку. В телефоне голос Святейшего Патриарха Тихона: «Прослушайте и ничего мне не отвечайте. Мы о вас заботимся. Скоро будете на свободе».

Через некоторое время Преосвященного освобождают. Когда он появляется на Соборе (в Лиховом переулке), Собор поднимается с мест, отцы Собора поют: «Заступнице усердная, Мати Господа Вышнего…» — тропарь Казанской Божией Матери, покровительнице города Москвы.

Через некоторое время Владыка едет к себе на Камчатку. Попадает в самый разгар гражданской войны. По своему деятельному характеру Владыка не может оставаться не у дел. И вот он в правительстве Колчака. Занимает пост начальника информации. Организует из духовных лиц «Полки Иисуса». Приезжает первый в занятый Белой армией город Нижний Тагил. Первым подходит к телу убиенной Великой княгини Елизаветы Федоровны. Потом везет ее тело через всю Сибирь, через Дальний Восток, через Японию в Святую Землю, в Иерусалим. Затем возвращается в Россию — в Крым, занятый войсками Врангеля. Здесь встречается со своей старой знакомой, Императрицей Марией Федоровной.

В последние дни белых в Крыму, во время совершения литургии, его торопят: «Поспешите, Владыко, сейчас эвакуация, а Императрица без вас не едет». Он был эвакуирован из Крыма одним из последних вместе с Императрицей Марией Федоровной.

В эмиграции столь же бурная деятельность. Он близкий человек Митрополиту Антонию Храповицкому. Он член зарубежного Синода (в Карловцах Сраматских), он ездит по всему миру: он побывал и в Европе, и в Азии, и в Африке, он проникает в самые отдаленные уголки, всюду и везде выступает с докладами, собирает средства на церковное дело. Но главное его место: Маньчжурия. Он имеет пребывание в Харбине. Во время войны он остается со своей паствой. Там застает его советская армия.

На первых порах все было хорошо. Патриарх Алексий вступает с ним в общение. Возводит его в сан Митрополита и назначает Дальневосточным экзархом. Он получает аудиенцию у маршала Малиновского. Наконец в 1948 году его вызывают на совещание по случаю празднования автокефалии Русской православной церкви. Однако в Москве на вокзале его встречают отнюдь не духовные лица и везут его также отнюдь не в духовное учреждение — на Лубянку. Ему объявляют, что он арестован. Он в камере. Следствие. Суд Особого совещания. Десять лет лагерей. Его отправляют в Потьму. В места, где была Саровская Пустынь. Здесь он встречается с архиепископом Мануилом; на ежедневной лагерной проверке они стоят рядом. В лагере Владыка пробыл 8 лет. О лагерной жизни он рассказывал следующее. Когда-то, в незапамятные времена, он бывал здесь в Дивеевском монастыре у известной старицы юродивой Паши. Когда он пришел к ней молодым архимандритом, Паша его встретила довольно своеобразно. Она лежала на своей койке. Архимандрита она приветствовала отборной матерной руганью. Совершенно оторопев, отец Нестор стоял молча у дверей. Закончив эту тираду, Паша сказала: «Вот, батюшка, через сорок лет ты здесь, в этих местах, другого слова не услышишь». Когда Владыка попал в советский лагерь, его более всего удручал вечный, непрестанный лагерный мат, как со стороны начальников, так и со стороны товарищей по заключению. И вот однажды, когда он с другими лагерниками шел на работу, кто-то показал на небольшой домик, стоящий около лагеря (бывшего Дивеевского монастыря), и сказал: «Это домик дивеевской Паши». И тогда Владыка, вспомнив свое посещение Дивеева и встречу с Пашей, сообразил, что с тех пор прошло ровно 40 лет (в 1951 году).