В поисках потерянного рая

Житейское море похоже на все моря на свете. Одни денечки в нем солнечные и теплые, другие — с нахмурившимися тучами и промозглым ветром. Бывают в нем и штиль, и волнение, и бури, и разрушительные ураганы... Встречаются подводные течения, рифы, мели, водовороты. Ждут корабли тихие гавани, шумные порты и чудесные острова. В общем, море как море. И иногда в нем происходят кораблекрушения. Обломки кораблей течением сносит в одно место, которое на карте Житейского моря так и обозначено: «Кладбище Разбитых Кораблей»...

Они выбрались из воды почти одновременно — две женщины. Одна совсем молодая, другая постарше. Заползли повыше, цепляясь за обломки мачт и куски железа, которые в изобилии присутствуют на Кладбище Разбитых Кораблей, и упали без сил, безнадежно наблюдая, как волны прибивают к берегу новые обломки. Обломки их кораблей.

— Все. Конец, — мрачно проговорила одна, глядя на мокрую тряпку, которую полоскали волны. Совсем недавно она была ее флагом.

— Вот ведь черт! Опять вляпалась, — ругнулась другая.

— Эй, подруги! С прибытием, что ли? — окликнул их кто-то.

Они обернулись — с горы спрессованного хлама на них насмешливо глядела женщина, похожая на призрак. Бесцветная, почти бесплотная, ветер трепал ее тусклые волосы и блеклое платье.

— Да ладно, не сомневайтесь, я и есть фактически призрак. Призрак Несбывшихся Надежд. В прошлой жизни так и звали — Надежда, — проинформировала она. — Сейчас тут кем-то вроде кладбищенского смотрителя. Новичков в курс ввожу.

— Кладбищенского? Мы что, погибли? — хрипло спросила старшая.

— Да нет пока, — хохотнула Надежда. — Но можете. Это как себя поведете.

— А как надо? — спросила молодая.

— А я откуда знаю? — удивилась Надежда. — Тут каждый сам за себя решает. Если сумели раздолбать свой корабль, так и что дальше делать — вам решать.

— А где мы? — вновь спросила старшая.

— На Кладбище Разбитых Кораблей. Сюда прибивает тех, чьим посудинкам все, хана. Жить здесь можно, хотя и недолго. Воды, еды мало. Слезы пьем, горем заедаем. Развлечений вообще никаких. И жизни никакой. Только обломки надежд и обрывки воспоминаний. Хотите — стройте себе лодку, и в путь. Глядишь, повезет — доплывете до материка или острова. Или по дороге большой корабль подберет. Не хотите — тут обустраивайтесь, стройматериала завались. И так жить можно.

— А кто тут за главного? — жалобно спросила молодая. — Ну, если к кому обратиться потребуется.

— Нет тут главных, — вздохнула Надежда. — Тут одни неудачники. Каждый сам за себя, каждый сам себе главный. Если что спросить — так кликните меня, я объясню. Ну, отдыхайте пока. До новых встреч!

Она исчезла, словно испарилась — как и не было.

— Ну, давай знакомиться, — предложила старшая. — Меня Вера зовут. А тебя?

— Ася.

— Сказала бы «очень приятно», да место неподходящее. Ну что, Ася, пойдем обустраиваться?

К вечеру они соорудили себе из подручных средств что-то вроде шалаша, нашли приличный кусок брезента и какую-то ветошь, соорудили себе постели. Когда солнце закатилось за горизонт, начались разговоры.

— У меня это в четвертый раз, — рассказывала Вера. — Сначала страстная любовь, потом замуж, потом он как-то незаметно садится мне на шею. Потом шея начинает трещать, а он — наглеть, а потом он находит другую, все рушится, и хана моему семейному кораблику. И с каждым разом кораблекрушение все круче и круче, едва успевала на берег выскочить. На этот раз так закрутило, завертело, думала — все, хана мне, не выплыву, захлебнусь! Но, как видишь, ничего, повезло. Хоть на Кладбище, но живая. А ты?

— А что я? — отвечала Ася. — Мне дело к тридцати идет, а все как-то так... неопределенно. Окончила институт с отличием, но, как оказалось, ошибочка вышла. Работу ненавижу, одни нервы с ней. Карьеры никакой. Денег тоже — кот наплакал. Перспектив — ноль. Сплошная муть.

— А муж есть? Семья?

— Семья — одно название. Мы и не расписаны даже. Жилья своего нет. Живем то у его родителей, то у моих. Его тихо ненавидят меня, мои — его.

— А чего ж не снимете?

— На какие шиши??? Он не работает нигде, уж много лет. Все себя ищет. Шляется по дому — из депрессии в агрессию и обратно.

— А зачем он тебе тогда?

— Так люблю. У меня, кроме него, вообще никакой зацепки в жизни нет.

— Понятно. Тяжелый случай. Давай спать, а утро вечера всегда мудренее.

Утро было тихим и солнечным.

— Эй, Аська! Вылезай из норы! Посмотри, красиво-то как! Рассвет, блин!

— Да ну! Ненавижу вставать рано. Я посплю еще.

— Как знаешь.

Солнце уже стояло высоко, когда заспанная и недовольная Ася вылезла из шалаша. Вера неподалеку деловито раскладывала что-то на кучки.

— Проснулась? А я тут рейд по окрестностям совершила. Знаешь, на сокровищах ведь сидим! Тут чего только нет, если покопаться. Я вот ящик с плотницким инструментом нашла. Тяжелый, еле дотащила.

— Зачем? — меланхолично спросила Ася.

— Как «зачем»? Пригодится! — бодро отвечала Вера. — Мы ж тут не на один день зависли? Ну так надо о будущем подумать.

— Какое у нас тут будущее, — вяло махнула рукой Ася. — Пожрать бы чего...