В поисках потерянного звука. Экспериментальная звуковая культура России и СССР первой половины ХХ века

Телефонирую Шатилову. Не застаю. Секретарша советует звонить тов. Вейнтраубу. Телефонирую Вейнтраубу. Оказывается, он ничего не знает и предлагает обратиться к Шатилову. Телефонирую Шатилову и получаю ответ, что П. М. Керженцев назначил просмотр на завтра в 11 часов утра.

Телефонирую Вейнтраубу и узнаю, что звуковая киноаппаратура в Доме Советов Нар. Ком. испорчена, и что я должен связаться с зав. административно-хозяйственного отдела тов. Черновым. Вечером телефонирую Чернову — не застаю. Вейнтраубу — не застаю.

21 июня — с 10 часов утра до 1 часу дня — в Доме Советов Нар. ком-а, у начальника административно-хозяйственного отдела Чернова: поиски механиков (по телефону) для починки аппаратуры. Не нашли. Направили меня в кинотеатр «Востоккино» — испробовать аппаратуру. Там оказалось занято, надо придти в четверть 8‐го.

В 8‐м часу — в театре «Востоккино» пропускаю свой репертуар. Аппаратура плохая.

22 июня — с утра — в Дом СНК к Вейнтраубу. Сообщая, что в «Востоккино» аппаратура не годится, — нужно поискать другого места для показа. — «Это дело Шатилова».

Иду к Шатилову. Там очередь на прием. Направляют к помощнику Шатилова — тов. Шапиро. Тот пытается телефонировать Вейнтраубу, но безуспешно: будет после 5 часов. Записывает мой телефон и обещает позвонить сегодня вечером или завтра утром. (Так и не звонил).

23 июня — с утра — в Управление Муз. Учреждений — к тов. Шапиро. Он при мне звонит к начальнику административно-хозяйственного отдела Комитета Искусств тов. Чернову и узнает, что аппаратура починена. Еду в «Востоккино», беру там чемоданчик с пленкой и несу в Дом СНК. Вызвали механика, и я прослушал свой материал. Звучало очень хорошо, и я оставил пленку в аппаратной. Пошел к Чернову и от него звонил Шатилову. Тот опять направил меня к Вейнтраубу. Но я прошу, чтобы он сам к нему позвонил. Поднимаюсь к Вейнтраубу. Тот при мне говорит с Шатиловым. Затруднение: согласовать приглашение комиссии с неизвестным днем и часом, которые назначит Керженцев.

25‐го июня — с утра телефонирую в Ком. искусств, — секретарша Керженцева отвечает, что о докладе мне надо договориться с Шатиловым. Секретарша Шатилова отвечает, что он на вокальной конференции, и чтобы я наведался в конце дня.

В конце дня — в Управлении музыкальных учреждений: Шапиро говорит, что Шатилов с Керженцевым сговариваться не будет, — пусть Керженцев сам назначит день и час и Шатилова известит.

В Доме СНК никого не застаю.

26 июня — с утра телефонирую Вейнтраубу. Он просит подождать у телефона, потом говорит, чтобы я позвонил в 1 час дня.

Телефонирую непрерывно с 1 часу до 5 часов дня — безуспешно. Наконец, получаю от Вейнтрауба ответ, что завтра в 11 часов утра Шатилов придет к Керженцеву договариваться.

27 июня — утром в Доме СНК встретился с Шатиловым, который сказал, что Керженцев никак не может присутствовать на просмотре, придется без него — завтра в 2 часа.

28 июня — в 2 часа дня в Доме СНК собирается комиссия. Ожидают на лестнице, т. к. ключ от зала у механика. Наконец, зал открыла уборщица. Ждем механика. Состав комиссии: С. С. Шатилов, его помощник тов. Гисин, проф. П. Б. Рязанов, проф. А. Б. Гольденвейзер, проф. А. Ф. Гедике и проф. Н. А. Гарбузов. Просят начать доклад, не ожидая механика. Делаю хороший обстоятельный доклад, оставшийся, к сожалению, не застенографированным, т. к. стенографистка (заказанная наконуне) явилась к концу доклада, — пришлось ее отпустить. После доклада — показ звукозаписей: 1) «Вальс» Н. А. Тимофеева, 2) «Полет валькирий» Р. Вагнера, 3) «VI рапсодия» Ф. Листа, 4) «Песня Роберта» И. О. Дунаевского. Перед каждой пьесой — объяснение. В заключение — об идеологических основаниях и перспективах. Решили оформить впечатление в виде резолюции.

29 июня — с утра — в Управлении музыкальных учреждений. — П. Б. Рязанов составляет «заключение комиссии».

1 июля — в Управление музыкальных учреждений — получил перепечатанное «заключение комиссии». Отнес в Консерваторию, на подпись Н. А. Гарбузову. Он вносит существенное добавление, после чего отдаю перепечатать вновь в канцелярию Консерватории.

2 июля — в Консерватории получил перепечатанное «заключение комиссии» и понес собирать подписи: Гедике, Гарбузова, Рязанова. Когда дело дошло до Шатилова, то он оставил свой экземпляр у себя, обещав «прислать в Ленинград». Возмущенный, я попросил Рязанова взять их у Шатилова, что и было сделано, с предупреждением, чтобы я не оставлял у себя ни одного экземпляра (?!). Этого я, конечно, не исполнил. Получив подписи Гисина, (как председателя, вместо Шатилова) и Гольденвейзера, я дал себе право распоряжаться всеми экземплярами этого документа по своему личному усмотрению.

3 июля — последний визит к С. С. Шатилову — «Есть ли смысл мне чего‐то ожидать здесь?» — «Нет, конечно, уезжайте, а то измучаетесь тут…» — Выяснилось, что денег нет, так как при представлении на утверждение Совета народных комиссаров счет 1937 года был забыт[384].

8.5. 23‐струнная электрогитара парторга Штрянина