В поисках равновесия. Великобритания и «балканский лабиринт», 1903–1914 гг.

Сложность и многомерность военно-политических, дипломатических и социально-экономических процессов, приведших к Первой мировой войне, корреляция долгосрочных и краткосрочных факторов, обилие игроков, а также наличие обширной историографии по данной проблематике – все это делает крайне сложным формулирование универсального ответа на вопрос, почему началась Первая мировая война и в какой степени события на Балканах предопределили ее неизбежность. Отдавая себе отчет в трудностях, связанных с генерализацией и концептуализацией материала, ряд историков, пишущих о предпосылках Великой войны, сознательно прибегают к позитивистской методологии, сосредотачиваясь, главным образом, на описании событийной канвы. Прежде всего, это относится к попыткам реконструировать международно-политическую атмосферу Июльского кризиса 1914 г., в условиях которой вырабатывались и осуществлялись судьбоносные для европейской цивилизации решения. В своих объемных монографиях, посвященных «последнему мирному лету Европы», британские историки Д. Отт и Г. Мартелл, а также их американские коллеги У. Джэннен, Д. Фромкин и Ш. Макмикин пытаются показать процесс эскалации кризиса, спровоцированного убийством австро-венгерского эрцгерцога, и понять, как происходил переход от состояния мирного времени к войне[139]. В силу профессиональной специализации (в сфере их научных интересов находится политика великих держав), упомянутые исследователи воссоздают панораму Июльского кризиса, преимущественно фокусируясь на многочисленных консультациях, совещаниях, встречах, проводившихся военным и политическим руководством в Вене и Берлине, Санкт-Петербурге, Париже и Лондоне, а также интенсивной дипломатической переписке между этими столицами в жаркие летние дни 1914 г.

Заметным явлением в новейшей историографии Первой мировой войны стали исследования, в которых авторы стремятся к концептуальному осмыслению событий и тенденций, сопровождавших эволюцию различных сфер жизнедеятельности европейского общества в конце XIX – начале XX в., включая и международные отношения. Здесь следует упомянуть работы ирландского историка У. Маллигана и профессора Кембриджского университета М. Макмиллан[140]. Оригинальность и новаторство их подхода состоит в том, что они трактуют взаимодействия великих держав в рамках существовавшей системы международных отношений, в том числе и на Балканах, не как прямолинейное, безальтернативное движение к войне, а, напротив, как попытки ее предотвратить, пусть и до конца не удавшиеся[141]. У. Маллигана, рассуждая о запасе прочности международной системы начала XX в., указывает на существование союзов и Антант как на сдерживающий фактор, который до поры до времени не позволял великим державам, запутавшимся во взаимных обязательствах, скатиться в общеевропейскую войну, что, собственно, и продемонстрировала динамика их взаимоотношений в период Балканских войн. Однако, продолжает свою мысль ирландский историк, именно перегруппировка сил на Балканах по итогам войн 1912–1913 г. ослабила европейскую систему. Во-первых, великие державы, прежде диктовавшие свои условия Османской империи, не могли в такой же степени контролировать поведение ее «наследников» – малых балканских государств, что вносило определенный элемент непредсказуемости в международную жизнь. Во-вторых, одна из великих держав, Австро-Венгрия, боясь повторить судьбу Турции и стать новым «больным человеком Европы», решила силовыми методами пресечь политические тенденции, губительные для ее национальных интересов на Балканах[142].

Более консервативная трактовка развития международных отношений накануне Великой войны отличает работы профессора Оксфордского университета X. Стрэчена, написанные в духе политического реализма. На взгляд британского историка, утверждения о том, что международная система начала XX в. саморегулировалась, благополучно справляясь с возникавшими кризисами, звучат слишком оптимистично, поскольку не была устранена ни одна из причин, являвшихся источником международных осложнений того времени. В качестве аргумента он ссылается на Бухарестский мирный договор (август 1913 г.), который, хотя и подвел черту под периодом Балканских войн 1912–1913 гг., по сути, являлся всего лишь перемирием[143]. Анализируя факторы, обусловившие превращение Балканского полуострова, этой «отдаленной европейской периферии, сотрясаемой братоубийственной враждой местных народов», в эпицентр международно-политического и дипломатического противостояния великих держав, Стрэчен заключает, что на Балканах произошло наложение конфликта военно-политических группировок в духе «холодной войны» на империалистическое соперничество отдельных великих держав. Геополитическая значимость Балкан проявилась также и в том, что именно там перед тремя империями (Османской, Австро-Венгерской и Российской) обозначилась реальная перспектива заката их мощи и утери ими статуса великой державы[144].