В поисках Рейчел Уоллес

– Я не говорю, что он чист. Я говорю только, что такие дела ему не нужны. Думаю, человеку вроде него выгодно существование Рейчел Уоллес и ей подобных. Они дают ему повод для борьбы. Фэрреллу не нужно, чтобы ее похищали или запрещали ее книгу. Ему бы хотелось, чтобы она продавала свои труды и надрывала свои легкие, а он тем временем будет составлять планы ее нейтрализации.

Косгроув постучал по зубам резинкой, которая находилась на конце желтого карандаша.

– Неглупо, – сказал он. – Пожалуй, ты сейчас нарисовал неплохой портрет Фикса.

– Как ты думаешь, он может подсказать, к кому мне стоит заглянуть?

Косгроув тут же покачал головой:

– Глупости. Он не выдает возможных сторонников, а человек, выступивший против активистки движения феминисток и лесбиянок, не может быть у него на плохом счету.

– То есть люди из ВАМ доверяют ему?

– Мне-то откуда знать? – возмутился Косгроув. – Господи, Спенсер, ты умеешь тянуть жилы, вот что я скажу.

– Да, а еще я обалденный телохранитель, – добавил я.

Косгроув пожал плечами:

– Я поспрашиваю, поговорю у себя в отделе. Если что-нибудь услышу, звякну тебе.

– Спасибо, – сказал я.

17

Я когда-то был знаком с парнем из ку-клукс-клана.

Его звали Манфред Рой, и я когда-то, когда еще служил в полиции, помог сцапать его за хранение порнографических материалов. Это было довольно давно, когда хранение порнографии считалось более серьезным проступком, чем сейчас. А Манфред заложил парня, у которого он их купил, и друзей, которые были с ним, когда он их покупал, и тогда мы закрыли его дело. Его имя так и не всплыло в газетах. Он ; жил со своей матерью, и, если бы она узнала правду о сынке, ее бы это подкосило. Я ушел из полиции, но Манфреда из виду не упускал. Много ли вы знаете людей, состоящих сейчас в ку-клукс-клане? Если вы хоть раз встретите такого типа, то уже никогда не забудете о нем.

В тот год Манфред работал в парикмахерской, что на первом этаже Парк-Сквер-Билдинг. Маленький паренек, блондин, подстриженный под "ежик". Под халатом парикмахера на нем была клетчатая фланелевая рубашка, хлопчатобумажные штаны и дешевые, но начищенные до блеска коричневые мокасины. Это было не какое-нибудь захудалое местечко. Порезаться здесь вы могли только по собственной вине.

Я сидел в кресле в ожидании своей очереди и читал " Глоб". Там была статья о прениях в городской ратуше по проблемам таможни. Я прочитал первый абзац, потому что статья была подписана "Уэйн Косгроув", но даже хорошее отношение к нему не помогло мне осилить второй абзац.

Работали четыре парикмахера. Один из них, толстый парень с коком под Элвиса Пресли, облитым лаком и абсолютно неподвижным, сказал:

– Следующий!

– Нет, спасибо, я подожду его, – откликнулся я, показывая на Манфреда.

Тот стриг какого-то седого человека. Он бросил на меня взгляд, затем снова посмотрел на клиента, а потом до него дошло, кто я такой, и он уставился на мое отражение в зеркале. Я подмигнул ему, и он тут же опустил глаза на седую голову у себя под носом.

Он управился с седовласым за пять минут, и настала моя очередь. Я уселся в кресло, но Манфред заявил:

– Сожалею, сэр, у меня сейчас обеденный перерыв. Может быть, другой парикмахер...

Я широко ему улыбнулся и обвил его рукой:

– Это даже лучше, Манфред. На самом деле мне просто нужно потолковать с тобой, так что я тебя угощаю.

– Вообще-то у меня встреча кое с кем.

– Отлично, с этим кое-кем я тоже побеседую. Пошли, Манфред, столько времени не виделись.

Цирюльник с коком глазел на нас. Манфред стащил свой белый халат, и мы вместе направились к двери. По пути я взял в гардеробе свое пальто.

Выйдя в коридор, Манфред сказал:

– Черт вас возьми, Спенсер, вы хотите, чтобы меня вышвырнули с работы?

– Манфред, Манфред, – сказал я. – Как это невежливо. Я бы даже сказал, не по-христиански. Я пришел посмотреть на тебя и угостить тебя ленчем.

– Почему вы не можете оставить меня в покое?

– У тебя еще остались эти надувные резиновые девчонки, которыми ты когда-то занимался?

Мы шли вдоль аркады Парк-Сквер-Билдинг. Когда-то это было стильное место, потом запаршивело, а теперь переживало период возрождения. Манфред, пока мы шли, разглядывал свои туфли.

– Я тогда был другим, – сказал Манфред. – Я тогда еще не обрел Христа.

– И ты тоже?! – воскликнул я.

– Я и не надеялся, что вы поймете.

Около поворота на Сент-Джеймс-авеню стоял небольшой киоск, где продавались сэндвичи. Я остановился.

– Как насчет сандвича и чашечки кофе, Манфред? За мой счет, разумеется. И еще йогурт и, если хочешь, яблоко. Я плачу.

– Я не голоден, – ответил он.

– Хорошо, обойдемся без кормления, – сказал я. – Надеюсь, ты не будешь возражать, если я пообедаю.

– Почему бы вам попросту не пойти обедать и не отстать от меня?

– Я только возьму здесь сандвич, и мы прогуляемся, может быть через улицу к автобусному кольцу, посмотрим, не происходит ли где-нибудь смешение рас или что-либо подобное.