В поисках себя. История человека, обошедшего Землю пешком

Эта история кажется мне настолько возмутительной, что зла не хватает. У семьи, пригласившей меня переночевать в своем уютном доме, я поинтересовался, какой он, их великий султан. «Мы очень любим Его Величество, — последовал ответ. — Он добр и щедр к нам!» Судя по тону, пронизанному благодарностью и почтением, сказанное ими — чистая правда. Жители Брунея считаются одними из самых богатых во всей Азии, и даже если у них толком нет никаких свобод (в действительности совсем никаких!), то по меньшей мере у них есть бесплатное образование и здравоохранение. Любопытно, что даже здесь еще не удалось положить конец нищете: двадцать процентов жителей живут за чертой бедности. А что вы хотели? Нельзя же одновременно летать на «Боинге-747», украшенном золотом и хрусталем, и при этом прокормить все свое население… Однако это никого не беспокоит — в особенности компанию Shell, которая сохраняет — поди пойми! — монополию на добычу нефти в этой стране. А султан Брунея получает за это поистине королевские откаты, и все довольны. В городе Бандарсери-Бегаван, столице этого государства, я встречаю одного очень энергичного человека европейской наружности, который, выбравшись из своего длинного универсала, бросается мне навстречу, изъясняясь на очень плохом французском. Алан, преподаватель из Австралии, доживает здесь последние месяцы своей командировки и приглашает меня навестить его дом, где я смогу познакомиться с его женой. Бедняга Алан! Месяцами он помирал от скуки в этой мусульманской стране очень строгих нравов, где запрещено абсолютно все: свинина, алкоголь, развлечения, девочки… — и это всерьез ударило по его чувству меры. Он рад хоть как-то развлечься и приглашает меня присоединиться к компании его соотечественников и коллег, работающих здесь же, в международном колледже[123]. Мы все вместе отправляемся на прогулку по традиционной брунейской деревне, стоящей на воде. Более сорока тысяч человек живут в этом квартале, где все дома построены на сваях. Эта азиатская Венеция — совсем не роскошное место, что неудивительно: все средства пущены на строительство королевского дворца. И с этими словами мой веселый гид указывает на гигантский золоченый купол, виднеющийся вдали. Он обошелся казне в триста пятьдесят миллионов долларов, а состоит эта безделушка из одной тысячи семисот восьмидесяти восьми комнат и покоев. М-да, вот уж размах так размах, бормочу я про себя. Но я еще толком ничего не видел. Наутро Алан приглашает меня посмотреть на самое бестолковое из самых роскошных зданий в мире: отель «Эмпайр», который выстроил брат султана, Джеффри, когда занимал должность министра финансов Брунея. Этот дворец предназначался для приема почетных гостей главы государства; видимо, в королевском дворце было все-таки тесновато. Строительство этой красотищи обошлось государству в один миллиард шестьсот миллионов долларов. В обществе так активно обсуждали эту гигантоманию братца вкупе с нецелевым использованием государственных средств, что доброму султану пришлось отправить Джеффри в отставку. В Брунее налогов никто не платит, так что не нашлось ни одного желающего прокомментировать эту историю.

С приходом сумерек мы сидим и на все лады потешаемся над местным тропическим фруктом с убийственным запахом — он называется дуриан. Я решил попотчевать им моих новых друзей, намереваясь при этом запечатлеть на фото выражения их лиц. В Брунее приходится смеяться над пустяками. Обаятельный Алан провожает меня почти до самых городских ворот, и я покидаю столицу, не оборачиваясь, но прекрасно чувствуя, как он провожает меня взглядом и как сильно ему тоже хочется уехать отсюда…

Terra Australis Cognita [124]

20 июля 2009 — 29 сентября 2010

Сингапур, Индонезия, Восточный Тимор, Австралия

— И что, больше у вас нет никаких карт? — раздраженно спрашиваю сотрудника турбюро. Похоже, он меня не понял: я собираюсь пересечь этот материк пешком, из Дарвина до Порт-Артура. Это шесть тысяч триста километров. Год пути через саванны, пустыни, громадный Квинсленд и необъятную безлюдную Северную территорию — до самой Тасмании. Сотни километров, где не встретишь ни души. И поэтому мне нужна хорошая карта.

— Так вот же вам карта! — опять отвечает он, аккуратно разворачивая передо мной практически девственно чистый квадрат типографской бумаги. — Вот Квинсленд, а здесь точками показаны роудхаусы[125]…

— Вы меня опять не поняли, мсье. Мне нужна подробная карта! Между вашими «точками» по крайней мере триста километров дороги. И я хочу знать, что там, на этих дорогах, есть!

— Ну… Там ничего нет…

— Как это ничего?

— Да так. Ничего. Пусто.

У меня сердце замирает. Я понимал, что впереди пустынные безлюдные края, но не думал, что настолько. Выходит, меня ждут многодневные переходы без всякой «дозаправки». На улице под тентом меня ждет Дженни и, увидев выражение моего лица, старается утешить: