В поисках Шамбалы

Красота для Рериха — это внутренний свет человека, пробудившийся к действию, жаждущий творческого воплощения. Известно, что слова «любовь», «красота», «действие» художник считал формулой международного языка. Почему-то не обращали внимания, что эти понятия для него не существуют порознь. Для Рериха они живут лишь в диалектическом единстве. Не названные, они обязательно присутствуют, если речь заходит о том или ином собрате их содружества. И неспроста триаду замыкает энергичное слово «Действие», зовущее к труду и духовному напряжению. Любовь без дел мертва. Красота утверждается руками человеческими. Вводить Прекрасное всюду — такова обязанность человека, призванного к творчеству.

«Лучшие сердца уже знают, что красота и мудрость не роскошь, не привилегия, но радость, сужденная всему миру на всех ступенях достижения. Лучшие люди уже понимают, что не твердить только они должны о путях красоты и мудрости, но действенно вносить их в свою и общественную повседневную жизнь».

Благословенна миссия прекрасного. Вдвойне благословенна она на путях в грядущее. При новом созидании и новом строительстве линия просвещения и красоты не должна быть забыта ни на мгновение. Наоборот — она должна быть усилена. Это — закон, это — ближайший распорядок.

«Радость, сужденную всему миру», Рерих возвещает в словах торжественных и возвышенных.

«Час утверждения Красоты в жизни пришел. Пришел в восстании народов. Пришел в грозе и молнии».

2

"Привратник, скажи, почему
эту дверь закрываешь? Что
неотступно хранишь?" — "Храню
тайну покоя". — "Но пуст ведь
покой. Достоверные люди
сказали: там нет ничего". —
"Тайну покоя я знаю. Ее
охранять я поставлен".-

«Но пуст твой покой». —
«Для тебя он пуст», — ответил
привратник.

И действительно, для сомневающегося, для праздно вопрошающего невидимо то, что доступно непредубежденному взгляду. Бывает, и, к сожалению, часто бывает так, что в рассуждениях о действии готовы забыть о самом действии. Творческое начало не пробудилось еще в человеке, дух-его еще не созрел к действию. К нему и обращен суровый ответ привратника: «Для тебя он пуст».

Тайну и красоту познания для Рериха олицетворяет традиционный образ сказочных врат. Этот аллегорический образ обретает вещественность и конкретность. Если обратиться к многочисленным высказываниям Рериха, то можно видеть, как фантастический план, естественный для его своеобразного стиля, уступает место реальному, а символ превращается в указание практического характера.

"Во всех сказках мы слышим о закрытых вратах, о скрытых сокровищах, которые могут быть открыты лишь чудесным, суж-денным ключом. В нас самих гнев и раздражение собирают и отлагают вреднейший яд, и, чтобы очистить сердце свое, мы должны признать и гнев и раздражение разрушительными и непрактичными.

…научитесь изгнать все ядовитые мысли, научитесь осветить и устремить вверх сознание ваше, тогда вы научитесь творить для будущего человечества и, проснувшись, в радости увидите в руках ваших чудесный ключ от Врат Сокровенных".

Этот чудесный, этот сужденный человечеству ключ — красота его творческого труда. Он открывает все врата. Под знаком творческой красоты, под знаком созидательного утверждения и вершится непрестанное восхождение пути человеческого.

"Все человечество разделено на «да» и «нет». Мы же пребудем всегда с теми, в природе которых звенит открытое светлое «да». Берегитесь утверждать "я" и «нет».

Отрицание, если к нему прикованы все мысли и внутренние силы человека, противоположно творчеству. Творец, если он творец истинный, не имеет не только времени на осуждение и отрицание, но он не имеет на это права, ибо одна критика и один отталкивающий процесс не помогают. Не осуждение прогоняет тьму, а лишь привнесение света ее истребляет. Вот почему призывает Рерих вывести из обихода «нелепое, немое», неумолимое в своей косности «нет» и заменить его «даром дружества, драгоценностью духа», несущим с собой светлое и открытое дбстижение: «да».

«Только стоит сказать „да“, и камень снимается, и недоступное еще вчера станет близким и исполненным сегодня».

Творческое начало, заложенное в самой природе человека, всепобеждающе. Веление творчества покрывает собою все, "о чем часто рычит пресекательное слово «нельзя».

Стражи у врат берегли нас.
И просили. И угрожали.
Остерегали: «нельзя».

Мы заполнили всюду «нельзя».
Нельзя все. Нельзя обо всем.
Нельзя ко всему.
И позади только «можно».
Но на последних вратах
будет начертано «можно».

3