В поисках скифских сокровищ

Три дня усердно трудились археологи: расчищали склеп и находившиеся в нем вещи, извлекая их оттуда со всяческими предосторожностями. Работа велась в опасных условиях — в любой момент свод и стены склепа могли обрушиться. Дюбрюкс, сообщая об этом, пишет: «. .. я чуть не сделался жертвою моей страсти к древностям и точности в исполнении поручения г. Стемпковского, приказавшего исследовать склеп и снять с него план». Очень мешали работе сотни любопытных, постоянно толпившиеся вокруг гробницы, нахлынув из Керчи и окрестных деревень, как только весть об открытии сокровищ разнеслась по округе. «Этих любопытных, — продолжает Дюбрюкс, — собралось тут несколько сот человек. .., они были свидетелями, как . .. огромный камень, отделившийся от свода . .. упал на то место, где я находился с двумя работниками несколько минут перед тем и которое было мною оставлено по случаю жаркого спора с офицером, заградившим свет, чтобы самомулучше видеть, и таким образом спасшим нам жизнь». Но несмотря на все эти затруднения, к концу дня 24 сентября работа была в основном закончена. Лишь небольшая часть склепа оставалась нерасчищенной и неисследованной из-за обвалившихся камней. Дюбрюкс, по его словам, был уверен, что ночью никто не посмеет войти в гробницу, так как любопытные зрители видели, как обрушилась южная стена склепа, чуть не задавившая работавших в нем, видели, «с каким страхом работники оставили меня (Дюбрюкса, — И. Б.) одного в склепе, бросились к дверям, толкая друг друга, чтобы скорее выйти». Тем не менее в целях предосторожности вход в склеп был завален большими камнями и поставлен караул — полицейский чиновник с двумя служителями. Те не хотели оставаться, ссылаясь на холодную ночь, на отсутствие пищи и другие неудобства, и, как только с кургана ушли археологи, покинули свой пост и караул. Судя по отчету Дюбрюкса, караул оставил вверенный ему пост самовольно, но вместе с тем в нем не отрицается и то, что Дюбрюкс лично присутствовал при рапорте Стемпковскому о снятии караула и не возражал против этого. Столь сильным, очевидно, было его убеждение, что никто не решится ночью проникпуть в гробницу. Однако он, как и власти, согласившиеся со снятием караула, ошибся, и эта ошибка обошлась науке очень дорого.

Когда утром следующего дня Дюбрюкс вернулся на курган, глазам его предстала ужасная картина разорения. Вход в склеп был расчищен от камней. Неисследованная его часть была очищена и отвалены все камни, угрожавшие падением со стен. Вход был расширен, а плиты пола были, несмотря на огромную величину, целиком выворочены. Ночью в склепе хозяйничали грабители. Обстоятельства ограбления стали известны лишь гораздо позже.

Вскоре распространился слух, что в городе тайно продают мелкие золотые предметы. Но лишь в начале зимы, и то с обещанием сохранить тайну, Дюбрюксу удалось увидеть у скупщиков краденого большую часть похищенных сокровищ. Он также узнал имя одного из грабителей. Им оказался некто Дмитрий Бавро, грек но происхождению, обязанный кое-чем Дюбрюксу и поэтому давший себя уговорить рассказать об обстоятельствах ограбления, а также отдать Стемиковскому имевшуюся у него золотую бляху в виде оленя и львиную головку, украшавшую конец шейной гривны, — единственные вещи, которые удалось спасти. Вот что рассказал Дмитрий Бавро.

После того как 24 сентября археологи покинули курган и караул оставил свой пост, едва стемнело, восемь или десять человек, прятавшихся за холмом, разобрали камни, которыми был завален вход в склеп, и проникли в него. Там они, сдвинув на середину камеры камни, оставшиеся в нерасчищенной ее части, нашли большое количество золотых бляшек. Не удовольствовавшись своей добычей, они, заметив несколько таких же бляшек в щелях пола и желая их достать, принялись выворачивать плиты пола. Под одной из них открылся тайник, содержавший несметные сокровища.

В тайнике грабители нашли тяжелую шейную гривну, украшенную на концах золотыми львиными головками, сама же она была сделана из бронзы и лишь обернута тонким золотым листом. Однако грабители, не зная этого и видя лишь блеск золота, ухватились за нее втроем и стали вырывать ее друг у друга из рук. Страсти накалялись, назревала кровавая драка, по шум поднимать было опасно — это понимали все, и эти трое согласились разделить гривну между собою. Схватив топор, один из них разрубил ее на три части. Так погибла эта ценная находка. От нее сохранились лишь украшавшие ее концы скульптурные львиные головки. Одну пз них, как сказано, Дмитрий Бавро вернул Стемпковскому, а вторая, совершенно сходная с первой и, кроме того, полностью совпадающая с описанием Дюбрюкса, была уже значительно позднее приобретена у французского нумизмата Сабатье, состоявшего на русской службе, и также поступила в Эрмитаж.