В поисках славы

Нет, все-таки это было очень глупо, что Софи думала о каких-то дурацких цветах, когда им оставались считаные минуты до встречи со Змеем. Впрочем, дело, пожалуй, было не в этих несчастных гортензиях – просто Софи раздражало в этом замке буквально все: назойливые «веселенькие» цвета, такой же назойливый, ничем не истребимый приторный «карамельный» аромат, висящие на стенах сладенькие портреты королевских отпрысков, играющих с ухоженными собачками… Ужасно раздражал и бесконечно повторяющийся гимн Жан-Жоли, безостановочно звучавший откуда-то прямо изнутри этих украшенных цветочками стен («Улыбнись! Веселись! Нет на свете прекрасней земли, чем родная моя Жан-Жоли!»). Хотя, если честно, гораздо сильнее Софи выводило из себя то, что никто не оценил по достоинству ее недавний подвиг, когда она спасла жизнь всем своим товарищам, с таким блеском выступив перед пиратами. Но больше всего ее бесили Агата и Николь, которые шептались друг с другом, как лучшие друзья.

Софи, конечно, понимала, что не вправе осуждать Агату за то, что она завела себе новую подругу. Агги может дружить с кем захочет, хоть с несносной Читательницей-первоклашкой.

Но почему же тогда такой расстроенной, такой выбитой из колеи чувствует себя Софи?

Она была настолько взволнована тем, что теперь они снова вместе с Агатой, так увлечена их новым приключением, что не заметила, как к ней вернулась былая опустошенность – та самая, которая заставляла Софи раздражаться на своих студентов, порой испытывать отвращение к своим обязанностям декана и с непонятным наслаждением рыться в камелотских желтых газетенках, выуживая из них омерзительные слухи о новом короле.

Софи не могла понять, что с ней.

Ведь она была счастлива, став деканом, разве не так? Это было как раз то «долго и счастливо», к которому Софи так долго и упорно стремилась, и как только закончится новое приключение, она вернется к этим своим обязанностям, точно так же, как Агата вернется в Камелот готовиться к своей свадьбе. Правда, при этом Софи после возвращения останется совершенно одна, в то время как Агата… Ну, положим, не совсем одна, но рядом с ней все равно не будет Тедроса.

Впрочем, такой расклад Софи вполне устраивал. Конечно, она и впредь будет откровенно флиртовать с хорошенькими мальчиками-всегдашниками на вечерах в своей школе и сводить с ума своих студентов-никогдашников – но все это так, несерьезно, шутки ради. Потому что слишком уж хорошо Софи усвоила урок, который получила с Тедросом и Рафалом. Если даже они не смогли ее понять, то остальные тем более не поймут. Слишком уж она сильная, волевая, сложная. Парни всегда хотели, чтобы она изменилась. А она совершенно не хотела меняться и в конечном итоге раз и навсегда решила, что лучше всего для нее будет как можно дольше и как можно дальше держаться от этой трясины.

Единственным человеком, в котором действительно нуждалась Софи, была Агата. Агата помогала ей находиться в равновесии. Агата никогда не хотела, чтобы Софи менялась. Вот почему Софи была так счастлива те несколько последних дней, когда в ее жизнь вернулась лучшая подруга. Вот почему, глядя, как перешептываются Агата и Николь, Софи вдруг поняла, каким хрупким и недолгим было ее счастье.

Вот ведь ирония судьбы. Когда-то Агата мечтала только о том, чтобы всю свою жизнь безвылазно провести в Гавальдоне вместе с Софи. А Софи… Именно она подбила Агату покинуть родной городок и отправиться в погоню за счастьем и славой, зажить новой жизнью.

Вот Агата и живет своей новой жизнью.

И ее жизнь теперь совершенно не связана с жизнью Софи и никак от нее не зависит.

Софи услышала, как Николь прошептала ее имя, и немедленно спросила, толкнув Агату по ноге коленом:

– Вы что, говорите обо мне?

– Мы обсуждаем, как нам побороть Змея, – сердито ответила Агата.

– А я, значит, уже недостаточно хороша, чтобы со мной обсуждать такие вещи?

– Я поделюсь с тобой нашим планом – если ты, конечно, угомонишься,

 – сказала Николь.

– Нет, ты слышала, как она со мной разговаривает! – пожаловалась Софи Агате.

– Потому что у тебя язык как помело, – проворчала в ответ Агата.

– Брут неблагодарный. Между прочим, я от тебя так и не услышала ни одного слова благодарности за то, что так ловко спасла нас всех от тех парней-отморозков. Неужели нельзя было…

– Прости, нам сейчас не до этого. Мы решаем, как нам всем не умереть…

– Помнится, были времена, когда ты такие серьезные планы обсуждала со мной, а не с какой-то пигалицей-первогодкой.

– Ты

и есть наш план, идиотка!

– Что?! – удивленно вскрикнула Софи.

Цепь натянулась, и пленники вынуждены были остановиться. Агата и Софи медленно подняли головы и встретились с пронзительным взглядом Тиаго, стоящего у переднего конца цепи.

Повисло тяжелое молчание, прерывавшееся только развеселыми звонкими голосами, с упоением напевавшими:

Улыбнись! Веселись!
Нет на свете прекрасней земли, чем родная моя
                                                              Жан-Жоли!