В поисках смысла

В ходе революционных потрясений падение нравов и вовсе приняло уродливые размеры, прекрасная половина общества требовала всё больше прав: полной отмены моральных запретов. На этой волне явилось множество оригинальных эмансипанток, нимало не задумывающихся лечь под любого подвернувшегося представителя мужского пола, за равенство с которым они боролись. Входило в моду лёгкое поведение Коллонтай…

Вот весьма любопытное свидетельство из того времени художницы Валентины Ходасевич («Жизнь художника. Мемуары», Москва, Галарт, 1995):

«В те годы (1919–1921) много говорилось и думалось о равноправии и раскрепощении женщин, моральном и физическом, А.М. Коллонтай сочинила доклад о вреде ревности и хотела, чтобы Совет Народных Комиссаров утвердил отмену ревности декретом, но до декрета дело не дошло… Многие девушки мечтали быть оплодотворёнными гениальным или, в крайнем случае, талантливым мужчиной, с тем чтобы, родив ребёнка, расстаться с производителем и стать матерью – одиночкой, убеждённые, что воспитание будущего гения должно быть делом только матери.» (Опять – таки до такого додумались даже в Штатах лишь к концу ХХ – го века.)

Хорошенькая, однако, была тогда атмосфера, о которой много говорят сами, бывшие в ходу, термины: «оплодотворение», «производитель» – то есть те, что ещё совсем недавно применялись к скоту.

Ну а теперь мы в девяностые годы наступили на те же грабли – образца начала прошлого века. Не следует ли, наконец, образумиться и выбраться из засасывающей трясины? Иначе нас всех просто – напросто ждёт погибель. Остаётся последняя надежда на то, что «маятник» качнётся в другую сторону, как это было после революции, когда в обществе появился некий элемент сдерживания низменных страстей, возврата к утерянным ценностям: моральный кодекс строителей… чего? Ну да, вещи недостижимой, но кодекс этот всё же работал.

23.08

Чистое страдание порой испытаешь, посмотрев телевизор, ибо занозой застревают в голове вещи, уму не постижимые. Твоя собственная точка зрения на животрепещущую проблему, не без удовольствия разделяемая с человеком известным и тобой уважаемым, вдруг подвергается испытанию, ибо задумываешься о существовании необъяснимой метаморфозы.

«Бесогон» Никиты Михалкова… Передача замечательная! Толковый монолог, убедительные доводы, логика, неравнодушие, искренние переживания от несовершенства, несуразностей нашей сегодняшней жизни. Со всем полностью соглашаешься и хочется поехать, добиться встречи единственно для того, чтобы просто пожать руку единомышленнику с благодарностью за то, что он делает. Приходишь в восхищение от того, что вот какой человек хороший, какой правильный – Никита Сергеевич. Какой не фальшивый, а настоящий патриот, любящий свой народ, свою страну.

И тут на душе становится так горько, словно тебя этак интеллигентно, ласково провели, как воробья на мякине.

К несчастью приходит в голову, что, например, человек, посмотревший кинофильм «Цитадель» и не знающий, кто его автор, вполне мог бы подумать, что сотворил этот бред, это форменное издевательство над великой народной трагедией, какой – нибудь очередной злобный либерал, ненавистник России. И неискушённый этот зритель мог бы задать недоумённый вопрос, употребив любимое самим Михалковым словечко (которое тот применил однажды, адресуясь к Ксении Собчак): «Ну почему же надо всем надо стебаться?»

И в самом деле – почему? Почему стебаться другим нельзя, а самому – можно? И как в одном и том же Никите Сергеевиче странно уживаются два человека с совершенно противоположными взглядами? Что это – раздвоение личности?

Это какая – то загадка – и загадка горькая.

Ещё во времена перестроечные в отечественной культуре стали плодиться адепты модного постмодерна. Подозреваю, что появились они не только среди литераторов. Сценаристы тоже не желали отстать от моды. Да неужто такой талантливый и зрелый мастер кино соблазнился на дешёвые трюки (а «Цитадель» – это, собственно, некая цепь последовательно отснятых трюков) ёрнического постмодернизма – этого самого пресловутого стёба? И в результате сотворил отчаянно плохое кино.

25.08

Не перестаю удивляться этому созданию, имя которому однажды определили такое: homo sapiens. Удивляться огромному потенциалу, заложенному в мозгу человеческом.

Поразительны достижения человеческого ума в разных сферах деятельности. Такие фигуры как, например, Лев Толстой не могут не привлекать постоянного внимания. Оставленное им наследие будет требовать всё новых и новых исследований, ибо оно неохватно. Это, как определено в математике, экстремум – высшая точка развития человека разумного.

Но существует, однако, и нижняя точка экстремума – минимум, где – то возле нуля. То есть существуют и примеры – пусть даже в других областях – совершенно противоположного свойства. И, тем не менее, тоже поразительные.

Горбачёв…