В поисках смысла

Ближе к назначенному времени я порвал все черновики. Михаил послал приказчика в трактир Палкина проследить за доставкой. «Анисим Палкин мереславский, считай, наш», — обосновал он свой выбор. Посетителей в конторе не было уже, но я попросил накрыть стол в одной из тайных комнат. Биточки, семга, пирожки разные, закуски. И графин водки в тазике со льдом.

Шильдер появился с немецкой пунктуальностью.

— Вы имели предложение подводного костюма?

— Да, мне нужен водолазный скафандр. И я его сделаю.

— Как вы сказали? Скафандр? Необычное слово. Но подходит. От греческих лодка и человек. Лодкочеловек, — улыбнулся Карл Андреевич.

— Ну, да к, — хмыкнул я и налил в рюмки.

Через пол часа Шильдер впился глазами в чертежи. Я не понимал немецкого бормотания, но интонации удивленные.

— Это непременно нужно сделать! — Заключил он, — немедленно.

— Так зима еще.

— Ничего, в проруби испытаем, — выпили мы за русскую зиму.

— Я не хочу, чтобы это стало достоянием чужих глаз, поэтому прошу у Вас помощи в свершении задуманного.

— Но ведь это целое дело! Зибе со своим костюмом далеко позади. Если запатентовать и предложить, всем окажется нужно. И пионерным частям в первую очередь. Наведение мостов, понтонов, расчистка дна. В каждую роту, на каждый корабль. Уму не постижимо. Срочно делать!

Мы перебрали все мастерские, куда можно обратиться. Выбор пал на завод Амстронга и завод Берда.

— Удобнее к Берду. Карл Николаевич мне лично знаком. Делал для нас опытные образцы понтонов. Я беру на себя визит к нему.

— Он немец?

— Шотландец. Чарльз Берд. В мастерских его завода делают все. Если слыхали про первый пароход «Елизавета», то тоже их рук. Я представлю это, как светильник необычной формы. Тем более, крюк для подвеса предусмотрен.

— Стекла в часовой мастерской я думал поискать.

— Это там же сделают. Как иллюминаторы. Толщина какая?

— Три четверти дюйма.

Карл Андреевич не пьянел. А вот меня начало развозить. Провести фокус, как с Петровым не получается. Зато полковник проникся ко мне трогательным доверием. Рассказал, как были сложности со здоровьем супруги, и он даже вышел в отставку подполковником. Но чуть более года назад Великий Князь Николай Павлович лично попросил его вернуться. В чине полковника определили командовать вторым пионерным батальоном возле Динабургской крепости. С обещаниями перевода в Петербург.

Выпили на брудершафт.

С хитрой улыбкой полковник спросил бумагу и карандаш. Через пять минут я стал узнавать силуэт одной из первых подводных лодок. Не удачной, насколько помню.

— Это моя мечта, — заявил Шильдер, — когда-нибудь я построю ее. Это будет прорыв в тактике морских сражений, переворот.

— Не будет, — налил я водки и забрал у него лист, — не обижайся, смотри.

Все мы родом из детства. Не взирая на нелюбовь к воде, я грезил в десять лет подводными лодками и подводным миром. Читал и перечитывал Беляева. Если честно, мало что понимал в тонкостях устройства, но кое-что запомнил. Наверное, любой бывший мальчик вспомнит тоже самое, если постарается.

— Чего велосипед изобретать? Гусиные лапки какие-то, — ткнул я карандашом в движетель. В его модели матросы руками ворочали вал, и плавники двигались поочередно взад-вперед.

— Велосипед? Вы имеете в виду машину Дрезе для бега?

— Да блин.

Я нарисовал велосипед. Потом подробней звездочки с передачей через цепь.

— Как водный велосипед. Здесь лопасти вместо лапок. У тебя как усилие передается? Ручками? Да морячки сдохнут через двадцать минут такой работы.

Я объяснил, почему его проект обречен на неудачу. На обратной стороне нарисовал примерную схему подлодки времен второй мировой. Во весь лист. Перископ рядом нарисовал с треугольными призмами, как его из «Юного техника» запомнил.

— А это что? — чуть дрогнувший палец указал на торпеду, устремившуюся к цели и оставившую за собой бурун.

— Дистанция восемь кабельтовых, — махнул я рюмку, — упреждение один корпус. Первый второй торпедные аппараты — залп. Торпеды вышли. Ждем. Бабах. Андреич, сожги все это, на хрен. Я тебе потом все расскажу.

Но Карл Андреевич так и не отвис. Я взял лист и поднес к свечке. У него хватило мужества не вырвать рисунок, но я уверен, что память его не подведет. Игнат проводил нас по комнатам.

Утром меня терзали две мысли. Первая, что Алена меня убьет. Обещал неделю туда, неделю здесь и неделю обратно. А сам пробуду еще неизвестно сколько. Вторая, что я также плохо управляю собой пьяный, как и раньше. И это меня подводит очень сильно. «Вот, не можешь себя в руках держать, так не пей, — внутренний голос в десятый раз елозил по больному месту, — треплешься, а потом проблемы на ровном месте получаешь». И выпили по пол-литра всего, да под хорошую закуску, да за разговором с умным человеком. И похмелья нет, молодая печень все обезвредила. А осадок есть.

Заглянул Игнат: «Завтрак накрыт. Гость ожидает». По военному вскочил, оделся, причесался. Усы и раньше плохо росли, но уже пробиваются. Надо бриться. Не охота, буду стиль свой создавать.

Карл Андреевич листал газету и курил трубку. Сладковатый дым довольно приятно пах.