В поисках смысла (сборник)

В центре его проповеди всегда оставалось Священное Писание. И это не удивительно, ведь он сам говорил: «отсюда, от незнания Писания, произошли бесчисленные бедствия: отсюда произросла великая зараза ересей, отсюда – нерадивое житье, бесполезные труды. Подобно тому, как лишенные этого света не могут прямо идти, так и не взирающие на луч божественного Писания вынуждаются много и часто грешить, так как поистине ходят в самой глубокой тьме».

Иоанн мог выбрать какую-то одну из его книг и разбирать ее подробно, от главы к главе, за каждой проповедью, а мог поступить иначе – посвятить свою беседу тем страницам Писания, где речь идет о наступающем празднике. Но его интерес к Писанию – не теоретический, именно там он находит самые важные указания для своей паствы: как жить по Евангелию, как исполнять волю Божью, как любить ближнего. Его проповеди очень мало похожи на скучные богословские лекции, пересыпанные цитатами.

Вот он рассказывает о хананеянке, то есть язычнице, которая обратилась ко Христу с мольбой об исцелении ее дочери. Среди аудитории наверняка было много вчерашних язычников, выходцев практически из родных мест этой женщины – таких же, по сути, хананеев. «Итак, возлюбленный, зная, что так бывает во время молитв, подражай хананеянке; хотя ты – муж, однако подражай жене, иноплеменнице, слабой, отверженной и презираемой. Ты не имеешь бесноватой дочери? Но ты имеешь грешную душу. Что сказала хананеянка? „Помилуй меня, дочь моя жестоко беснуется“. Так и ты скажи: „Помилуй меня: душа моя жестоко беснуется“ … Куда бы ты ни пошел, везде слышишь слова Христовы: „О, женщина! Велика вера твоя“. Войди в церковь персов, и услышишь Христа, говорящего: „О, женщина! Велика вера твоя“; равно как и в церковь готов, варваров, индийцев, мавров, и какую только страну освещает солнце».

Но и простые человеческие чувства не проходят мимо внимания Златоуста. Он пишет молодой вдове, и прежде, чем поучать, старается посочувствовать ей: «Все будут согласны с тобою, и никто, даже из весьма любомудрых, не станет противоречить тому, что ты получила тяжкий удар, и что посланная свыше стрела поразила тебя в самое роковое место… Согласно с тобою и я признаю, что на всей земле между светскими людьми немного бывало таких любезных, кротких, смиренных, искренних, разумных и благочестивых, как твой муж. Но, если бы он совершенно разрушился и обратился в ничто, тогда следовало бы скорбеть и сокрушаться; если же он приплыл в тихую пристань и переселился к своему истинному Царю, то об этом должно не плакать, а радоваться. Эта смерть не смерть, но некоторое переселение и перемещение из худшего состояния в лучшее, с земли на небо, от людей к ангелам и архангелам, к Владыке ангелов и архангелов».

А вот что говорит он подвижнику, которого мысли о демонских искушениях заставили думать о самоубийстве: «Какое зло, большое или малое, может причинить нам демон сам по себе? Уныние же и без него может сделать много зла, и большинство из тех, которые наложили на себя петлю, или закололись мечем, или утопились в реках, или погубили себя как-нибудь иначе, увлечены были к такой насильственной смерти унынием… Как же можно, скажешь ты, не унывать? Можно, если, отвергнув мнения толпы об этом предмете, будешь помышлять о горнем. Теперь твое положение кажется тебе ужасным, потому что толпа считает его таким; но если ты захочешь с точностью рассмотреть его само по себе, отрешившись от пустого и ошибочного предубеждения, то найдешь, что оно не представляет никакого повода к унынию».

За красноречие Иоанна называют Златоустом, но он служит Богу далеко не только устами, много занимается он и благотворительностью в Антиохии. Его слава не прошла мимо внимания властей Восточной Римской империи: когда в 397-м году скончался констанинопольский архиепископ Нектарий, на первенствующую кафедру пригласили именно Иоанна. Главную роль здесь сыграло желание императора Аркадия видеть в своей столице такого одаренного и активного иерарха.

Но, как это часто бывает, ожидания властей не совпали с подлинным призванием великого христианина. Проповедовать ему удается уже не так часто, как прежде, зато он с головой уходит в организацию практической деятельности Церкви: преодолевает раздоры, заменяет недостойных клириков, требует от остальных прилежания и чистоты жизни. Епископ, в его представлении – не обласканный властью чиновник, а служитель народа Божьего. Так он ведет себя сам, этого требует и от других. Например, он распродает роскошное убранство архиепископского дворца и передает вырученные средства на содержание больниц и гостиниц для паломников.