В поисках смысла (сборник)

Двадцать лет назад люди ходили на демонстрации. Им казалось, что стоит только свергнуть всевластие КПСС, объявить демократические реформы, как тут же само собой придет правовое государство, как в пресловутой Швейцарии. Что стало с этими надеждами, мы знаем. И сегодня всё больше людей начинают понимать, что правовое мышление и поведение зависит не столько от цвета флага, сколько от принятых в обществе моделей на уровне нашей повседневности. Да, власть диктует свои правила — но мы можем принимать или не принимать их хотя бы там, где это в наших силах.

А в Швейцарии, между прочим, жить хоть и очень удобно, но довольно скучно. Там даже грибы в лесу собирать закон разрешает только в определенные числа месяца, и законопослушные швейцарцы строго следуют такому закону. Так что вопрос, вынесенный в заглавие статьи, вовсе не риторический — в государстве, правовом до такой степени, немногие из нас будут рады жить.

Но несколько шагов в этом направлении нам явно стоит сделать, и начинать мы можем сами, вместе, не дожидаясь команды сверху. Даже если она будет дана, по дороге она потеряется в бесчисленных канцеляриях, обрастет подробностями, сводящими на нет всю идею. Давайте попробуем хотя бы иногда не спешить со взяткой, не бояться отстаивать свою правоту, не прятаться от ответственности. А грибы… да не до грибов нам нынче, как говорил один персонаж старинного анекдота.

40. Право на смерть?

«Если рождается такой ребенок, не дать ли родителям право эвтаназии этого ребенка?» — так заявил в прямом эфире о детях с синдромом Дауна человек, который представляется как «журналист, писатель, автор примерно 10–12 книг», лауреат разных премий и обладатель медали Пушкина. Другого он о себе не говорит: женат ли, есть ли у него дети, что любит он в этой жизни… Впрочем, его право.

На его слова уже даны были все ответы. Самое главное, что было сказано: обсуждать такое в принципе нельзя, как нельзя обсуждать «право эвтаназии» престарелых родственников, политических противников или расово неполноценных людей — в XX веке был у нас богатый опыт по этой части. Стоит только пойти по этому пути, и уже не найти будет разумной границы: почему вот этих еще можно эвтаназировать, а тех уже нет.

И все же лауреата нам действительно есть, за что поблагодарить. Он заговорил конкретно и откровенно: «Генетик вам скажет — да, этот кусок мяса принадлежит человеку, но это еще не социальная личность, не человек, это только заготовка. И если дискета бракованная, бросьте ее в мусорное ведро, сделайте новую». Вся эта гуманистическая фразеология о страданиях родителей, их праве на выбор и всем таком прочем — это просто дымовая завеса, на самом деле всё куда проще. Примерно как в фильме «Матрица», только без спецэффектов.

Разве не тот же технологический подход стоит за безусловным правом женщины на аборт, или за ее правом отказаться от ребенка в момент рождения? Наследник Пушкина всего лишь довел его до логического конца. И в самом деле, так ли велика разница: до или после рождения выбрасывать неудачную заготовку в корзину…

Вот только слово «эвтаназия» тут совершенно неуместно. Оно подразумевает нечто совершенно другое: добровольный уход из жизни неизлечимо больного человека на терминальной стадии болезни. В тех западных странах, где эвтаназия легальна, речь не идет о выбрасывании нежелательных пациентов в мусорную корзину (такое по-прежнему называется «убийством» и сурово преследуется), но человеку дается право прекратить свои мучения. Если угодно, это разновидность самоубийства, причем в строго оговоренных рамках.

В Нидерландах — первой стране, пошедшей по этому пути — эвтаназия легальна с 1984 года. Вышло так, что мы с одной моей коллегой из Нидерландов почти одновременно потеряли родителей: она отца, я — маму. Недавно мы разговорились с ней об этом, и я узнал, что ее отец ушел из жизни именно таким путем. Конечно, для меня это был шок, но когда она рассказала подробности, я, по крайней мере, понял, как это происходит.

На самой последней стадии онкологического заболевания, когда человек уже не вставал с постели и полностью зависел от обезболивающих, ему было сделано предложение: «если ты хочешь, тебе могут сделать укол, чтобы ты спокойно уснул и больше уже не просыпался». Он сделал именно этот выбор, в дом пригласили полицию и врача, его решение было юридически удостоверено, а потом врач ввел ему большую дозу наркотика. Он умер не сразу, он действительно просто уснул, и организм еще несколько дней боролся за жизнь.