В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора

Можно с полной уверенностью утверждать, что основная масса спрятанных на всем пути продвижения французов к российской границе исторических кладов была обусловлена крайней измотанностью охранявших их солдат и изможденностью перевозивших ценности лошадей. Но самый первый, достаточно массивный клад, был закопан французами еще тогда, когда они были вполне в состоянии везти свои трофеи и защищать их. И произошло это именно 20 октября совсем недалеко от Москвы, на реке Десне.

Наткнулись мы на эту историю совершенно случайно, но именно с нее и началась наша работа по освещению вопросов, связанных с многолетними поисками "московской добычи Наполеона". Первую статью, посвященную данной проблеме, мы опубликовали в газете "Клады и сокровища" и назвали ее "Секрет сундука бабки Натальи!". Приведу ее полностью, поскольку она касается самого неразработанного в поисковом смысле участка трассы, по которой первоначально отступала французская армия.

"О наполеоновских кладах написано и сказано так много, что найти что-то новое в этом вопросе достаточно сложно, однако, вот история, открывающая еще одну грань этой проблемы. Будучи в гостях (лет пять назад) у своего друга на даче в Апрелевке, я получил приглашение навестить его тетушку, жившую в нескольких километрах от его собственного дома. После часовой прогулки по живописным окрестностям мы пришли в деревню к старому, но еще крепкому дому, где и жила его родственница. Погостив часа полтора, мы собрались обратно и тут, выходя из дома, мой друг обратил мое внимание на стоявший в сенях объемистый сундук с коваными ручками и полукруглой крышкой, украшенной резной, но потускневшей от времени латунной лентой. Пока мы, не слишком торопясь, возвращались в Апрелевку, мой друг поведал мне историю этого сундука.

— Тот живописный сундук, что стоит у моей тетки Натальи в сенцах, достался ей в наследство от ее прадеда, — начал он свой рассказ. — Появился он в их семье, которая издавна жила в этом селе, осенью 1812 года при весьма трагических и загадочных обстоятельствах.

Историческая ситуация на тот момент сложилась следующая. Часть большого обоза наполеоновских войск, отступавших из Москвы, заняла село Мартемьяново, и охрана обоза сразу же занялась грабежом, разоряя хлева и очищая от зимних запасов амбары. На стихийный отпор разозленных такой бесцеремонностью крестьян, французы ответили огнем из ¹ружей и пистолетов, убив нескольких самых ретивых защитников. После чего они согнали всех остальных жителей села в церковь.

Среди народа, запертого в храме, оказался и прадед Натальи Васильевны, тогда еще подросток. В то время, пока французы, отбиваясь от крестьян, стаскивали мешки со съестными припасами и фуражом для лошадей в свои фуры, к селу внезапно подошло около двух сотен казаков, видимо искавших место для ночлега. Обнаружив неприятеля, казаки попытались с ходу выбить захватчиков, но не тут-то было. Во-первых, французов было довольно много, во-вторых, у них было несколько малокалиберных пушек, да и не были они еще измучены долгими неделями отступления и голода.

В результате бой принял затяжной характер. Сил у нападающей стороны явно не хватало для успешного наступления, а у обозников сил было недостаточно для прорыва, с тяжелой поклажей, размещенной на многих десятках телег, к основным своим войскам, отходившим тогда к Малоярославцу. Два дня, укрывшись за домами и рядами телег, охрана обоза вместе с возницами и полусотней польских улан держали круговую оборону на холме около реки Нары. На третий день к казакам подошла на помощь кадровая артиллерийская часть, и грозный свист картечи ясно сказал французам, что дело близится к развязке.

Тогда, воспользовавшись ранними осенними сумерками, обозная охрана собрала все боеспособные силы в ударный кулак и сумела внезапным кавалерийским ударом прорвать кольцо окружения и без потерь уйти к ближайшему лесу. За всеми этими событиями все три дня и наблюдал, взобравшись на стропила церкви, прадед Натальи — Федор. Утром наши воины освободили узников, и вырвавшиеся на волю крестьяне тут же увидели на улице, кроме большого количества разбитых ядрами телег, множество прекрасных дубовых сундуков, валявшихся чуть ли не кучами по всему селу. Но сундуки были совершенно пусты, а куда исчезла из них поклажа, так никто и не узнал. Лишь на берегу неширокой речки Нары в кустах обнаружилось несколько серебряных тарелок и кружек.

Что настораживает в этой истории больше всего, так это то, что французы перед ночным прорывом перебили всех своих раненых — их утром обнаружили в погребе одного из домов. Держаться в седлах те явно не могли, а оставить их в живых французы почему-то посчитали невозможным. Видимо, раненые могли рассказать что-то очень важное, может быть поведать о том, куда исчезла поклажа с десятков подвод и нескольких сотен весьма солидных сундуков. Вопрос остается открытым вот уже почти двести лет. Кто ответит на него?