В поисках сокровища

– Моя мама была болезненной и странной женщиной, – призналась я. – В детстве меня пугали ее вечные перепады настроения. Когда маме было хорошо, мне казалось, что мы – самая счастливая семья на свете. А когда мама замыкалась в себе и могла целый день пролежать в кровати, не сказав нам с отцом ни слова, мне становилось не по себе. Папе с ней было сложно, хотя он ее всегда поддерживал. Но с годами ее самочувствие только ухудшалось. Хотя мама исправно посещала специалистов и пила лекарства. В последний год она находилась в тяжелой депрессии. Пыталась с ней бороться, но тщетно. Когда я перевелась в вашу гимназию, маме уже было не до меня…

– Из-за чего она умерла?

– Выпила смертельную дозу таблеток, – ответила я. – Мы до сих пор не знаем, было ли это случайностью или мама нарочно. Она сама хотела… Ну, ты меня понимаешь.

Лев быстро кивнул. А мне вдруг показалось, что я наблюдаю за нами со стороны. Будто снова стала тенью, отделилась от тела и нырнула в кусты. И уже оттуда гляжу на происходящее. Вот Сима Шац в майке и джинсовых шортах, с закрытой книгой на коленях, рассказывает однокласснику о своей семье. Вечерний ветер треплет ее волосы, и Сима нервным движением время от времени убирает выбившиеся из прически пряди за ухо. Рядом с ней на перевернутой лодке сидит Лев Стахович. Склонив темноволосую голову, он внимательно слушает Симу, и в его глазах столько нежности и тоски… Все так же скрипит осока и с шорохом набегают волны. Сима впервые за долгое время говорит о маме и своих переживаниях. Делится важным, сложным и сокровенным.

– Тяжело было жить с таким человеком. Мы все ей пытались помочь.

– Мне кажется, моя мама тоже не в себе. Мы с Лилей как можем оберегаем ее душевное спокойствие. Я тебе говорил, что ради нашей безопасности она готова была запихнуть нас во все кружки? Лишь бы мы по улицам не шлялись и не попали в дурную компанию. Я занимался прыжками в воду, футболом, шахматами и легкой атлетикой. А в пятом классе вместе с сестрой даже посетил кружок макраме.

Я рассмеялась. Лев явно хотел поднять мне настроение.

– У меня есть вот что… – Я вытащила из-под майки подвеску на серебряной цепочке, которую в детстве подарила мне мама. – Это полумесяц из лунного камня, но мама сказала, что буква «С». Серафима. Мама мне его купила, когда мы ходили в геологический музей, где я видела кусок упавшего метеорита. А подвеску на выходе в палатке с сувенирами продавали.

– Можно, я посмотрю? – попросил Лев.

Он первым потянулся к подвеске и пальцами дотронулся до моей шеи. Я тут же расстегнула сзади застежку и протянула подвеску Льву. Стахович внимательно разглядывал полумесяц, словно тот был какой-то древней реликвией. Хотя для меня это и было настоящим сокровищем. Память о маме.

– Я будто кусочек луны на шее ношу, – с улыбкой сказала я, посмотрев на ночное небо.

– Американский астронавт Пит Конрад, ступив впервые на Луну, сказал, что она мягкая и нежная, – сказал Лев, отдавая мне подвеску. Я поспешно надела ее на шею.

А потом Стахович первым поднялся с лодки и протянул мне руку. В этот раз я без раздумий вложила свою ладошку в его ладонь. Этот жест уже был для нас знакомым. Когда-то Лев на школьном дворе после потасовки с Шандаревой и Бурыкиной уже протягивал мне руку, предлагая свою помощь. Но тогда я не спешила доверять однокласснику. Стахович казался мне подозрительным, хмурым и таким далеким… Сейчас все было по-другому.

– Прокатимся? – спросил Лев, кивнув на лодку, с которой мы поднялись.

– Она не протекает?

– Бык ловит с нее рыбу. Я сам утром видел.

– Интересно, откуда она здесь?

– Дядя Толя говорил, что неподалеку, в глуши, есть рыбацкий домик.

Вдвоем мы спустили лодку на воду. Лев греб, плавно взмахивая веслами. Вода с них стекала с убаюкивающим журчанием. Лодка легко скользила по темному озеру. Я следила за движениями Стаховича, которые почему-то завораживали. В один момент мне показалось, что крутые берега вокруг нас тоже поплыли, а звездное небо над головой закружилось.

Мы остановились на середине озера. Здесь было так тихо, будто мы очутились на другой планете. Лева отложил весла и внимательно посмотрел на меня. Мы сидели в лодке друг напротив друга и молчали. Лев первым улыбнулся уголком губ. Глаза его из привычно колючих стали веселыми и блестящими. Я не выдержала и рассмеялась в ответ. Лев перевесился через лодку, зачерпнул ладонью воду. Холодные капли полетели в мою сторону…

– Эй! – возмущенно воскликнула я.

И тут же направила на Стаховича ответный веер брызг. Дурачась таким образом пару минут, я не сразу заметила, как в ночной тишине в воду булькнула моя подвеска. Только когда Лев растерянно взглянул на меня, я схватилась пальцами за шею. Подвески не было!

– Где она? – растерялась я. – Когда я успела ее потерять, Лева? Наверное, на берегу застегнула плохо.

Лев достал телефон и включил фонарик. Мы принялись шарить по дну лодки, куда уже все-таки проникло немного воды.

– Когда мы плыли, подвеска на тебе была, – сказал Лева.

Тогда мы одновременно перевесились через борт лодки и уставились на черную воду.