В поисках социалистического Эльдорадо: североамериканские финны в Советской Карелии 1930-х годов

При этом для того чтобы ослабить опасность дальнейшей «денационализации» Карелии, красные финны в предлагаемой миграционной политике делали ставку на финно-угорские народы России (тверские карелы, вепсы и ингерманландцы) и финнов из-за рубежа. В частности, выход из положения виделся республиканским властям в расширении переселенческих мероприятий и в увеличении притока рабочих-финнов из Северной Америки. Лучшие из более чем 300 тыс. финляндских иммигрантов, проживавших к началу 1930-х гг. в США и Канаде, по замыслам карельского руководства, должны были составить костяк национальных пролетарских кадров республики[137].

Поначалу предложения Карелии категорически отвергались союзным руководством. ОГПУ СССР, Наркомат иностранных дел и Совнарком РСФСР мотивировали свои отказы тем, что «использование иностранных рабочих в советских условиях неэффективно»[138]. Решения XVI съезда ВКП(б) о привлечении в страну иностранной рабочей силы коренным образом изменили ситуацию и стали правовой основой для широкомасштабной вербовки в Карелию североамериканских финнов. Так же как и в определении судьбы карельской автономии, решающим фактором в возможности проведения переселенческой политики стало совпадение предложений Гюллинга с изменившейся национальной и экономической политикой советского правительства.

Начало переселения

Изначально правительство Гюллинга делало ставку на привлечение в Карелию прежде всего рабочих из Финляндии. Об этом, в частности, говорилось в официальном обращении карельских властей, направленном российскому руководству в декабре 1929 г. В письме, характеризующем тяжелое положение, сложившееся в лесной отрасли в связи с нехваткой кадров, предлагалось следующее: «Чтобы облегчить организацию кадров и создать ударные группы, намечено привлечение некоторого количества квалифицированных лесорубов из северной и средней Финляндии, где уже давно существует многочисленный пролетарский класс лесорубов, гарантирующий высокую квалификацию и производительность труда, привыкший кроме того к климату и условиям северной Карелии»[139]. Речь шла о том, чтобы разрешить переселиться в Ухтинский и Кестеньгский районы КАССР 300 лесорубам, а также их семьям.

Эти предложения сразу же натолкнулись на серьезное сопротивление центральных органов. Наибольшие возражения были высказаны со стороны Наркомата иностранных дел и ОГПУ. НКИД указал на то, что переселение финских лесорубов в Карелию, во-первых, ослабит финский рабочий класс и, во-вторых, будет способствовать утечке советской валюты из СССР, поскольку финские рабочие будут помогать своим родственникам, оставшимся в Финляндии. Кроме того, высказывалось опасение, что неудовлетворительные бытовые условия, в которых придется жить и работать переселенцам, дадут «обратные результаты, и [переселенцы] на почве их неустройства на новом месте могут стать гораздо менее расположенными к советской действительности», что приведет к их реэмиграции и падению престижа СССР среди финского пролетариата[140].

Органы безопасности категорически выступили и против приглашения рабочих из Канады, хотя здесь фактор приграничья в расчет не принимался[141]. Это была реакция на обращение к карельскому правительству группы канадских лесорубов, которые изъявили желание приехать на работу в Карелию. По мнению республиканских властей, эти люди, «прибыв со своими рабочими инструментами, могли бы с собой привезти и быстро привить американские методы работы на лесозаготовк[ах]»[142].

Отказы не остановили руководство Карелии. В марте 1930 г. в СНК РСФСР было послано новое письмо, в котором еще настойчивее проводилась мысль о необходимости коренной реорганизации лесозаготовительной отрасли и о создании постоянных кадров лесных и промышленных рабочих. Приглашение группы финнов-лесорубов из Канады позволило бы решить вопрос о «наискорейшем освоении иностранной техники в области лесозаготовок», поскольку они имеют опыт работы с новейшей техникой и «наивысшую в мире производительность труда»[143].