В поисках свободы (СИ)

Побудило меня к переоценке ценностей, состояние полной несвободы там, сравнимой может быть с тюрьмой.

Мне кажется, иногда, что я понимаю, почему люди после тюрьмы, часто бывают так упорны в отстаивании своей независимости: от начальства, от рутины быта, от диктатуры закона наконец.

Думаю, что воровской закон, был "написан", после жутких унижений несвободой в лагерях и тюрьмах, в "пику" государственному закону, который принуждает людей делать так-то и так-то, не оставляя права выбора гражданину, но маскируя послушание под гражданское чувство...

Конечно это не значит, что я сторонник анархии. Понимать и быть сторонником - две разные вещи...

...Я попал на Дальний Восток, за что тоже благодарен судьбе.

На острове Русском, где я служил и прожил в казарме почти три года, был климат, называемый в учебниках географии, "сухими субтропиками". Там рос дикий виноград, лимонник и грецкий орех, называемый маньчжурским. Море кругом было тёплым почти полгода, и замерзало, да и то не полностью, на несколько недель...

Помню, как в начале ноября, купался в морском заливе, а "флоты" - морячки в бушлатах, глядя, как я голышом заходил в воду, дрожали от озноба...

Не буду описывать перипетий службы, но немного расскажу о климате и о природе Приморья...

Весной всё расцветает на склонах сопки, с вершины которой видны "белые свечки" цветущей дикой вишни, выразительно выделяющиеся на ковре серо - зелёного, в просыпающемся после зимнего сна, лесу.

Деревья лиственных пород, росли густо и снизу были окружены зарослями кустарников... Оттого, что кругом было море, зимой было относительно не холодно, а летом, на острове не было жарко и потому приятно...

В апреле, я начинал купаться в море, и всё лето, в погожие дни, уходил с сопки вниз, на берег, в самоволки. И кроме того, при любой возможности ходил в штаб полка, где была библиотека и в клубе показывали кино...

Дорога, и туда и туда шла через лес...

В конце мая, в природе начинался праздник лета и по ночам, в тёплой темноте, среди деревьев и кустов летали мотыльки - светлячки, периодически загораясь и погасая. Казалось, что вы попадали в Рай, на праздник ночной жизни.

Зрелище волшебное...

...Так как остров был "военным", то всякая охота была запрещена, и в окрестных лесах перевитых лианами и заросших по низу куртинами непроходимого кустарника, скрывались стада диких косуль, на которых охотились многочисленные рыси. Зайцы, лисы и ёжики тоже были в изобилии.

Однажды, на дороге, с вершины трёхсот метровой высоты сопки, вниз, к морю и в полк, я увидел ежиху с ежатами и полюбопытствовал - умеют ли ежи плавать. В песчаном русле, по обочине бежал ручеёк, через который вся "компания", удирая от меня, переплыла без затруднений...

Каждый раз, проходя вдоль склона в одном и том же месте, заслышав тихое шуршание, я раздвигал густые ветки кустов и видел, спокойно пасущихся на склоне косуль... Однажды, я лежал и читал книгу, на укромной лужайке, метрах в двухстах от казармы, когда за спиной появился красавец, самец косули с аккуратными рожками на грациозной голове. Заметив меня, он прыгнул, взлетел в воздух без напряжения, казалось завис на какое-то время в полёте, а потом приземлился на склоне уже вне пределов моей видимости...

В конце зимы, у рысей начинался гон, и окрестности казармы оглашались по ночам противным "кошачьим" рёвом - воплем. Стоя на верхней площадке у входа в капонир, в котором мы, связисты несли службу, казалось, что рысь устроилась на крыше нашей казармы, до которой было по прямой метров сто.

Однажды я даже приблизился к ревущей рыси метров на пятнадцать в темноте, но она не убегала, а яростно и злобно кашляла, давясь негодованием и злобой. Я не решился без ножа схватиться с ней в рукопашную и ретировался. На Мцыри я явно не тянул...

Там же, "на сопке" впервые столкнулся с наркоманами - солдатами.

На "крыше" капонира, подземного, бетонированного, укреплённого пункта, в котором я нёс службу и который построили пленные японцы, после русско-японской войны, в начале века, стоял наш радио пост и локатор радиолокационной службы.

Придя в первый раз на пост, я застал там эртэвэшников, (радиотрансляционные войска) неудержимо хохочущих и показывающих друг на друга. Мне показалось, что они все посходили с ума, но мой напарник коротко прокомментировал: "Обкурились!"

Позже, мне уже сами эртэвэшники показывали на "крыше" заросли "травки" - конопли, которую они пестовали - выращивали всё лето. Предлагали покурить и мне, но я отказался. Их обкуренный кайф, казался мне детской глупостью...

Там, в армии, я увидел, как цветущий новобранец, через два года курения "травки", превратился в сморщенного "старичка".

Но о службе как-нибудь в другой раз...

Однако, всё это было только деталями моего пребывания в Советской Армии.

Главное впечатление после этих лет - тяжкий груз несвободы. Он заставлял меня иногда превращаться в главного нарушителя дисциплины в подразделении. Например, я чуть ли не ежедневно ходил на море купаться летом и осенью, а это называлось самовольной отлучкой и за это могли судить если бы поймали...