В поисках тигра (ЛП)

— Я должен был понять, что мне не стоит торопить события. У меня не хватило терпения, а ведь нетерпеливый тигр никогда не сможет получить свой обед.

Я засмеялась.

— Ты знала, что я влюбился в тебя, когда еще даже не был человеком? Помнишь, как я словно сумасшедший носился по арене цирка во время представления?

— Ага.

— Я думал, что ты ушла. Мэтт в разговоре со своим отцом упомянул, что одна из новеньких работниц уволилась, и я подумал, что он имеет в виду тебя. Узнать, осталась ли ты, стало вопросом жизни и смерти для меня в тот момент. В тот день ты не появилась у моей клетки, и я просто обезумел и отчаялся, был абсолютно подавлен. Я не мог успокоиться, пока не увидел тебя в зрительном зале.

— Ну, сейчас-то я здесь и не собираюсь никуда уходить, Тигриный Нос.

Он зарычал, сильнее обнял меня и поддразнил:

— А кто тебе позволит? Теперь я не спущу с тебя глаз. И еще, насчет всех тех стихотворений, которые ты мне читала… Думаю, некоторые из низ заслуживают более тщательного изучения.

— Определённо не возражаю.

Он снова поцеловал меня долгим и нежным поцелуем. Когда он держал моё лицо в своих ладонях, мне казалось, что сердце вот-вот вырвется наружу из груди, так сильно оно стучало. Рен на миг отстранился и потом прижался губами к уголку моего рта, а я, безмерно счастливая, вздохнула. Так мы, прижимаясь друг к другу, уютно лежали, пока его время не вышло.

***

Следующим вечером я приготовила для Рена особенный ужин. Когда фирменное блюдо моей мамы, фаршированные макароны-ракушки, были готовы, Рен положил гигантскую порцию себе на тарелку. Отделяя ракушки друг от друга, он бодро жевал.

— Это одна из лучших вещей, что я пробовал в своей жизни. Честно говоря, это блюдо всего лишь второе по списку после арахисового масла, чаттарини[7]

— Я рада, что тебе понравилось мамино блюдо. Эй, ты никогда не говорил мне, что значит чаттарини.

Он целовал мои пальцы.

— Это значит «та, что очаровала меня».

— А йадала?

— Милая.

— А как сказать «Я тебя люблю»?

— Мудж темс перхай.

— Как будет «Я влюблён в тебя»?

— Ты можешь просто сказать: «ануракта», что значит «ты увлекаешься или привязываешься». А еще, можно сказать: «каамаарт», и это означает «я – девушка, опьянённая любовью или пораженная любовью». Мне больше нравится второе.

Я закатила глаза.

— Что ж, ладно. Уверена, что тебе бы понравилось, если бы все узнали, что я опьянела от любви к тебе. Тогда как сказать «Мой любимый очень красивый»?

— Мера сакха сундара.

Промокнув губы салфеткой, я спросила Рена, не хочет ли он помочь мне с десертом. Рен подержал мой стул и направился за мной на кухню. От его близости я стала супер чувствительной, а Рен только и искал повод, чтобы меня коснуться. Когда мне понадобился сахар, и я потянулась за ним, он специально отодвинул сахарницу от меня и погладил мою руку. Обходя меня, чтобы поставить ванилин на полку, уткнулся носом в мою шею. И постепенно я дошла до состояния, в котором вещи начинают валиться из рук.

— Рен, ты меня отвлекаешь. Дай мне хоть немного пространства, иначе я никогда не замешу это тесто.

Он послушался, но все равно оставаясь достаточно близко, чтобы мне пришлось протискиваться через него, когда я убирала на места ингредиенты. Вылепив небольшие печеньки и разложив их на противне, я сказала:

— Так, у нас есть примерно пятнадцать минут, пока они приготовятся.

Он схватил меня за руку и дернул, привлекая к себе. Следующая вещь, которую я отчетливо помню, был звук сработавшего таймера. Я подпрыгнула от неожиданности. Каким-то образом я оказалась на кухонной столешнице в страстных объятьях Рена. Одна моя рука была у него в волосах, а пальцы запутались в его шелковистых локонах, в то время как другая рука сжимала в кулаке дизайнерскую рубашку, медленно сминая и комкая её. Его когда-то свежевыглаженная рубашка ужасно измялась, благодаря мне. Крайне смущенная, я кое-как восстановила своё самообладание и, запинаясь, заметила:

— Жаль твою рубашку.

— А вот мне нет, ни капельки, - ответил он, притягивая обратно мою руку, чтобы поцеловать ладонь, и слабо улыбаясь.

Я отпихнула его и спрыгнула на пол. Ткнув пальцем ему в грудь, я деловито проговорила:

— Да ты опасен, приятель.

— Я не виноват, что ты совершенно опьянела от любви ко мне, - веселился он.

Я бросила в Рена негодующий взгляд, который ни капельки его не смутил. Это парень был слишком доволен собой. Я вытащила печенье из духовки и повернулась, чтобы налить молока. Когда я протянула ему стакан, Рен уже успел слопать одно обжигающе горячее печенье и принялся за второе.

— Они восхитительные! А с чем печеньки?

— С начинкой из арахисового масла и двойной шоколадной крошкой.

— Это вторая вкуснейшая вещь, которую я когда-нибудь ел.

— Ты то же самое сказал за ужином.

— Я недавно научился составлять списки.

— И что же теперь на первом месте? Все еще банановые блинчики с арахисовым маслом?

— Нет – ты. Но блинчики тоже недалеко, - отозвался Рен, но потом его улыбка потускнела. – Мне нужно превращаться, Келлс.