В поисках утраченных предков

Н-да… Не видно моих предков среди врачей, аптекарей, владельцев книжных лавок, типографий, литографий, не было их в кофейных домах, винных погребах, трактирах, водочных магазинах, модных магазинах, в галантерейных лавках, среди торговцев фарфором и стеклом, не было в железных рядах («насупротив Ратушного бульвара»), в банях и ванных заправляли иные фамилии, не владели они дровяными складами, не пекли булки и не занимались гальванопластическими работами, не являлись белошвейками, гребенщиками, драпировщиками, жестянщиками, каретниками, колбасниками, колесниками, красильщиками, кровельщиками, кузнецами, механиками (там заправлял одиночка Миллер), не работали медниками и лудильщиками, меховыми мастерами, резчиками печатей (опять одиночка на весь город — Нидерланд, в доме Миллера, в Немецкой), не являлись Каралисы сапожниками, скорняками, слесарями, столярами, седельниками, токарями, хлебниками, часовых дел мастерами, шапошниками и шляпных дел мастерами, а также штукатурщиками и щеточными мастерами…

Если мои предки по отцу из прибалтов, то чем же они занимались?

Крестьяне?

На всякий случай сую свой нос в родословные книги дворян прибалтийских губерний. Смотрю отдельные списки дворян с 1725 года. Листаю «Родословную книгу дворян Виленской губернии за 1841–1861 гг.» и Ковенской губернии за отдельные годы. Шиш! Нет такой фамилии.

Не дворяне, не мещане… Значит, из крестьян мои предки?

С крестьянами, уверяют знающие люди, все гораздо сложнее. Надо сплошняком просматривать алфавитные списки землевладельцев западных губерний. Эти книги плохо сохранились, и в наших питерских библиотеках и архивах представлены далеко не все справочники. Наищешься!..

Томясь от нетерпения, звоню в Тамбовский исторический архив, и Татьяна Анатольевна Ляпина, готовящая для меня справку, сообщает, что нашла дореволюционный послужной список деда.

Ура!

Скрывая волнение, прошу продиктовать основное. Жду, пока она принесет дело. Торопливо записываю.

Происхождение — из дворян Бессарабской губернии. Имений не имеет. Родственников в Бессарабии не знает.

Дальше мне ровным голосом сообщают, что в августе 1890 года дед женился первым браком на некой Марии Ивановне Полыневой, дочери капитана, от которой имел сына Леонида и дочь Ксению.

Постойте, постойте, прошу я. И под шорохи в телефонной трубке пытаюсь сообразить: да мой ли это дедушка? Мою бабушку звали вовсе не Марией Ивановной, а Прасковьей Петровной, и дедушкины дети суть: Александра (моя мама), Борис, Вера и Валентина.

Прошу посмотреть место жительства и работы. Все совпадает: собственный дом на Кузьминской улице, надворный советник, заведующий губернской химической лабораторией акцизного ведомства…

— Ваш, ваш, — посмеивается в Тамбове Татьяна Анатольевна. — Других Бузни у нас нету. Ну, так что? Будете оплачивать, и я готовлю справку? Тогда сегодня высылаю счет…

— Высылайте, — обреченно говорю я.

Первый брак? А наша бабушка — вторая жена? Почему же мы об этом ничего не знали? И вновь вылезшее дворянство деда! Может, он действительно из бессарабского клана Бузни?

Или произошла какая-нибудь большая-пребольшая путаница?

Вечером я делюсь по телефону сомнениями с милейшим Феликсом Моисеевичем Лурье, писателем-историком, и на следующий день по его совету беру в Библиотеке Академии наук биографический словарь «Деятели революционного движения в России. Восьмидесятые годы». Феликс Моисеевич, написавший книгу о лидере народовольцев Андрее Нечаеве, полагает, что мой дед-революционер вполне может оказаться в этом внушительном справочнике, изданном Обществом политкаторжан в 1933 году.

Так и есть! Деду посвящена целая статья.

В ней говорится, что Бузни Александр Николаевич, дворянин Бессарабской губернии, сын чиновника, гимназист Каменец-Подольской гимназии, арестован 23 марта 1880 г. и привлечен к дознанию по делу о распространении революционных прокламаций (обвинялся в переписывании оных). Киевским военно-окружным судом приговорен к лишению всех прав состояния и к ссылке на житье в Иркутскую губернию, но по ходатайству суда при конфирмации приговора Киевским генерал-губернатором наказание заменено месячным тюремным заключением. По распоряжению департамента полиции подчинен негласному надзору по подозрению в принадлежности к подольской группе партии «Народная воля».

Значит, дедушка все-таки из дворян! Ваше высокородие, господин революционер!

С моими предками не соскучишься.

В конце статьи упоминалась газета «Киевлянин» за 1880 год, освещавшая ход суда над моим дедом. Вернув справочник, я взбежал по лестнице в газетный фонд.