В поисках утраченных предков

Уже перед сном я открыл одну из недавно купленных военно-исторических энциклопедий и обнаружил в ней фотографию поручика царской армии при полном параде. Фуражка с небольшим козырьком и кокардой, подковки эполет на плечах, расшитый стоячий воротник мундира, два ряда пуговиц, пояс, нагрудный металлический знак, щитком прикрывающий горло…

Особенно хороша была фуражка.

И «поручик армейской пехоты, 1917 год», изображенный на фотографии, удивительным образом походил на моего деда…

И вспомнился польский шляхтич в латах, про которого архивная Людмила сказала, что мы с ним на одно лицо. Это что, намек на семейную традицию — быть похожими на старые портреты?..

9. «Ваше высокородие, господин революционер»

Время за нами, время перед нами, при нас его нет.

Пословица

Я хожу по архивам, собираю выписки из формулярных списков и просматриваю стопки пыльных дел, которые милые девушки приносят из здания Сената и складывают на мою полку в особняке Лаваля. Мне нравится называться исследователем и иметь свою ячейку для документов.

Россия, неведомая и удивительная, встает передо мною.

О, этот дивный язык служебной переписки! Как ясны и точны словесные вензеля канцелярита! Какая гигантская машина тикала шестереночками волостей и уездов, колесиками губерний и министерств… Какие фамилии всплывают из вощеных листов личных дел и министерских приказов! Какие сочетания имен, отчеств, фамилий, деяний и должностей. Музыка!

«Заведующий Вяземским казенным винным складом акцизного управления Смоленской губернии Иосиф Пушкин награжден орденом Святого Станислава 3-й степени». Ай да Пушкин! Государство вернуло себе винную монополию, и нашлись люди, с усердием вставшие на ее охранение.

Орлы, боевые петухи и фазаны с павлинами встают перед мысленным взором: Наполеон Адольфович, Цезарий Михайлович, Леонард Анастасьевич… Антон Яковлевич Ширма.

Или такая лента имен: Якубовский, Мышковский, Шафковский, Гарбовский…

Вспоминается Гоголь.

А Станислав Юрьевич Солтан имеет медаль за турецкую войну. Но не указано, за какую именно. Войн России с Турцией, или Османской империей, было восемь.

Неторопливо копаюсь в истории последнего российского царства: чем были в его составе недавние прибалтийские республики, каков статус Царства Польского или Великого княжества Финляндского? А Молдавия, сиречь Бессарабия, — что за трофейный фрукт в его пышном венке? И что такое акцизное ведомство в Министерстве финансов, по которому служил мой дедушка?

Пока молчат архивы, я роюсь в Адрес-календарях различных губерний и не устаю воздавать хвалу российской бюрократии. Всяк служивший в империи человек — от уездного писаря до генерала свиты Его Императорского Величества — указан в справочнике дважды — в пофамильном списке и по ведомству, в котором служил. Что значительно облегчает поиск. А если учесть, что справочники одновременно выпускались в имперском, так сказать, масштабе, и в губернском, то найти искомую персону, служившую российской короне, не так и сложно.

Что и подтверждается: в «Адрес-календаре Российской империи за 1911 г.» прорезается мой дедушка: «Бузни Александр Николаевич, г. Тамбов, Акцизное управление, надворный советник».

Лезу в исторические справочники: «надворный советник» — гражданский чин VII класса. Самая серединка служебной лестницы между коллежским регистратором и канцлером, соответствующий воинскому чину подполковник, и обращаться к его обладателю следовало «Ваше высокородие».

В другом Адрес-календаре — Тамбовской губернии за 1914 год, с картой города и портретом губернатора, дед обнаруживается как казначей Физико-медицинского общества, проживающий в собственном доме на Кузьминской улице.

Мне снимают отчетливый ксерокс со старинной тамбовской карты, и я нахожу угловой дедушкин дом. Вот он!

Я был в нем дважды. Первый раз — совсем мелким пацаном, когда мы с мамой и сестрой Надеждой ездили на зимние каникулы в Тамбов. Запомнилось, как в заснеженной Москве, отстояв долгую морозную очередь, мы благоговейно заходили в Мавзолей, чтобы взглянуть на Ленина и Сталина. И я успел глянуть только на Сталина, лежащего в красивом френче с нашего краю — тут у меня с ноги слетел тяжелый валенок с галошей, и я запищал от страха потерять валенок в толпе, а затем пугаясь строгого дядьки, шагнувшего к нам навстречу из полумрака.

В первую поездку мне запомнилась красивая кафельная печка и заснеженный сад за окном дедушкиного дома. Мама с тетей Верой, схожие так, словно они были двойняшками, сидели на мягком диване вполоборота друг к другу, держались за руки и тихо разговаривали. Я катал по ковру лошадку с оторванным хвостом и прислушивался к разговорам взрослых: ничего интересного!..