В поисках Великого хана

Пришельцы и туземцы, пользуясь языком жестов, всеми силами старались как-нибудь объясниться между собою. Островитянам каждое слово белых, все их жесты и интонации казались каким-то колдовством, непостижимыми и неведомыми обрядами, принятыми лишь у существ, явившихся с неба. До сей поры туземцы жили на своих землях в полнейшем уединении, самое большее – выезжая в легких челноках на близлежащие острова. За пределами этого узкого круга все остальное было для них беспредельным морем, населенным духами, небесными существами, насылающими бури, дожди, ураганы, дарующими солнечный свет и тепло, производящие растения и всякую пищу.

На заре туземцы увидели вышедших из моря чудовищ, показавшихся им необъятными, – плавучие рощи с высокими, чуть не до самого неба, деревьями, увенчанными сплошной трепещущей на ветру белой или разноцветной листвой (парусами и флагами). Первыми выступили над поверхностью моря верхушки деревьев, и они поднимались все выше, пока наконец эти плавучие рощи не замерли на близком расстоянии от их берегов, исторгнув из себя несколько челноков гораздо больших размеров и более тяжелых, чем их собственные. Эти каноэ были полны необыкновенных существ с телами, покрытыми разноцветной татуировкой (одежда) и завернутыми в блестящую и жесткую ткань (панцири и шлемы), которая отражала от себя яркие лучи света совсем так же, как воды их озера в полуденный час.

У всех этих существ развевались на голове разноцветные перья, такие же, как перья лоро и попугаев, ютившихся на деревьях их острова. Лица пришельцев были усыпаны хлопком, белым, красным или же черным, – ибо такими представлялись бороды европейцев этим островитянам с красноватым оттенком кожи и совершенно безбородыми лицами.

Вновь прибывшие были бледными, как мертвецы, и те из туземцев, которые занимались колдовством и потому привыкли краситься в цвета смерти, приближались к ним с большим доверием, чем все остальные, словно вдохно-вляемые на это тайным сродством между ними.

Кацик[83] бледных людей (адмирал), с лицом, усыпанным белым хлопком, держал в руке очень длинную палку, на верхушке которой размахивал крыльями попугай огромных размеров (королевское знамя). Два других духа моря, с черным хлопком на лицах, стоя возле него, держали в своих руках попугаев зеленого цвета (Пинсоны со своими знаменами).

Кацик с большим попугаем сказал что-то на неведомом языке одному из этих бледных людей (нотариусу), державшему в правой руке тонкую палочку, а в левой – белый лист, похожий на листья растений, нанося на него какие-то колдовские значки, пока его начальник продолжал говорить. И туземцы, привыкшие произносить нараспев колдовские заговоры и заклинания, подхватывали и благодаря изумительной памяти первобытных людей повторяли эти слова, не понимая их смысла.

Говоривший кацик извлек затем из своего тела скрытую где-то у него на боку блестящую палку (шпагу), и все увидели в ней величайший талисман, вместилище магических сил, подвластных этим пришельцам.

Обитатели острова силились понять их слова и предлагали им то, в чем, судя по их внешности, они могли нуждаться. Они видели их знамена, перья на шлемах и шляпах и тотчас же начали подносить им в дар многочисленных попугаев, единственных сколько-нибудь значительных представителей животного мира, которых могли обнаружить на этом острове открывшие его мореплаватели. Затем они с ребяческим любопытством начали ощупывать лица белых волшебников и после этого стали предлагать им большие охапки хлопка – единственное, чем они располагали и что, по их мнению, могло быть полезным этим спустившимся с неба существам.

Адмирал, напряженно смотревший по сторонам в поисках хоть какого-нибудь намека на то, что являлось главным предметом его забот, заметил наконец кусочек золота, висевший под носом у одного из туземцев. Завидев эту тоненькую золотую пластинку, он внезапно почувствовал прилив бодрости. Он расстался с сомнениями, мучившими его при высадке на берег, и принялся с помощью знаков расспрашивать, где именно островитяне находят этот металл.

Для нищего, ходившего нагишом народа золото не представляло никакой реальной ценности. Его ценили исключительно за волшебную силу и способность не ржаветь: поэтому его помещали возле дыхательных отверстий у себя на лице, а также возле рта и носа покойников, словно оно отгоняло прочь порчу и тление.

Островитян нисколько не удивило, что это бледное божество с покрытым пучками белого хлопка лицом заинтересовалось металлом, которому они приписывали волшебное действие, а потому, вместе с попугаями и мотками пряжи, они отдали ему также все пластинки и подвески из золота, украшавшие их носы, уши и проколотые насквозь губы. Взамен этого белый бог принялся распределять среди них стеклянные бусы и погремушки, как по одной штуке, так и целыми связками, и на головы самых общительных водрузили ярко-красные колпаки.