В поисках заклятия

приказ из Рима, предписывающий им спрятать эти доказательства там, где их никогда не смогут найти. Поэтому примерно в 1127 году, когда они возвращались во Францию, они взяли их с собой и с помощью немецких землекопов спрятали в горе Карду, где они и упокоилось навсегда, после чудовищной лавины.

Он на мгновение замолчал, словно сам был поражен своими откровениями.

— В некоторых документах содержатся намеки на то — хотя даже я вряд ли могу в это поверить, — что вместе с табличками были найдены и захоронены кости самого Христа.

Томас, который все это время раскачивался вперед-назад, прикрыв лицо ладонями, встретил эти слова очередным стоном.

— Моя собственная семья родом из тех краев, и Шато де Бланшфор, бывшее владение тамплиеров, находится рядом с горой Карду и охраняло подступы к ней в начале этого столетия. Теперь вы понимаете, почему я проявляю такой интерес к этому важному открытию!

Де Вулфа все более охватывала уверенность в том, что этот человек — опасный безумец. Впрочем, дальнейшие откровения были прерваны Гвином, который крикнул из другого конца церкви:

— Коронер, нам нужно идти! День в самом разгаре, и скоро начнется прилив.

Де Вулф схватил тамплиера за плечо и сильно толкнул его в сторону выхода. В сопровождении плетущегося сзади Томаса, который потрясенно бормотал какие-то латинские слова, они вышли из церкви навстречу последней и наиболее опасной части своего приключения.

Когда процессия появилась на тропе, идущей вдоль берега речки, прилив достиг своей высшей точке и «Брендан» был уже на плаву. Впереди шел один из солдат, за ним пятеро изгнанников, каждый из которых шествовал босой, ступая по земле ободранными ногами, держа обеими руками поднятый перед собой крест. Одетые в бесформенные одеяния из мешковины, со своими исцарапанными головами, на которых торчали редкие кустики обрезанных волос, они скорее походили на пугала, чем на живых людей. Первым шел карлик Эддида, за спиной последнего изгнанника двигался второй солдат, а на некотором расстоянии от него — коронер, его помощник и писарь. Самый старший и самый высокий из изгнанников шел в центре процессии, прикрывая крестом лицо.

Де Вулф все еще не мог совладать с бушевавшим внутри его гневом. Напряженное состояние коронера усугублялось опасениями, что его хитроумный план может быть разоблачен в последний момент. Направляясь к берегу, он проклинал себя за то, что чувство долга перед Жильбером де Ридфором заставило его поставить себя в подобное положение. Теперь от желания Джона помочь де Бланшфору убежать не осталось и следа — он бы с огромным удовольствием снес бы с его плеч эту преступную безумную голову. Однако уже было поздно, и де Вулф оказался в собственной западне.

Печальная процессия достигла края тропы, за которой начинался усыпанный галькой берег. Это было наиболее опасное место: совсем рядом находилась дверь таверны, на пороге которой стояли аббат Козимо и трое тамплиеров, которые хотели посмотреть, как будет отплывать судно с изгнанниками. Шерифа поблизости не было: тот факт, что изгнанникам так легко удалось избежать наказания, до сих пор вызывал у де Ревелля приступы бешенства, и он не желал присутствовать при их отплытии. В этот момент он находился в задней части таверны вместе с Ральфом Морином и наблюдал за приготовлениями к отъезду большей части отряда — оставшиеся солдаты должны были задержаться на несколько дней, чтобы обеспечить порядок в деревне.

Когда де Вулф поравнялся с дверью таверны, он увидел, что взгляд Козимо снова устремлен на Эддиду. Коронер с удивлением подумал о том, какие же чувства могли так притягивать аббата к этому карлику. Джон подозревал, что, скорее всего, подобное навязчивое влечение может объясняться противоестественными наклонностями аббата, хотя, с другой стороны, такие маленькие человечки всегда были объектом любопытства и жестоких насмешек. Тамплиеры проследили, как процессия, спотыкаясь о камни, приблизилась к судну, и вернулись в таверну, чтобы подготовить оружие и седельные сумки к предстоящей поездке.

Когда итальянский священник, вслед за тамплиерами, также скрылся в дверях таверны, де Вулф вздохнул с облегчением. Он ускорил шаг и направился к берегу. Изгнанники уже брели по колено в воде к нарру. Когда матросы начали поднимать на борт малыша Эддиду, отпуская грубые шуточки по поводу его роста, Джон шагнул в воду и догнал де Бланшфора. На какое-то мгновение у него мелькнула мысль, не всадить ли кинжал между ребер убийцы, но здравый смысл победил.

— Ты, зловредный ублюдок, надеюсь, что ты сгниешь в аду! — сказал коронер на прощание.

Ухватившись за борт судна, де Бланшфор повернулся к нему лицом и загадочно улыбнулся.

— Если ад существует, братец, в чем я стал здорово сомневаться, то там мы и встретимся!

Он подтянулся и через мгновение оказался на палубе, а охваченный горьким разочарованием де Вулф медленно побрел назад.

С помощью пары весел матросы развернули судно и вывели его на глубину, достаточную для того, чтобы поставить парус. Корабль заскользил вдаль от берега.