В поиске индиго (СИ)

Департамент полиции был переполнен не только представителями закона и порядка, но и пойманными гражданами Нью-Йорка, находившимися по обратную сторону правосудия. Фитцжеральд, одетый в новый рыжевато-желтый плащ и в черную шляпу, прямиком направился в кабинет Томсона.

Лейтенант бросал дротики в доску для дартса. Это означало только одно — он прождал слишком много времени и выплескивал свое негодование в клетчатую круглую мишень.

— Явился, алкоголик? — откладывая дротик, спросил полицейский.

— Звони, — держась за лоб, который все еще трескался, сказал Алекс.

Лейтенант набирал номер телефона, связывающий его с тюрьмой Финикса. После короткого диалога он протянул трубку детективу и поставил телефон на громкую связь.

— Да, я Вас слушаю, — все еще не зная, кто на другом конце провода, начал Фитцжеральд.

— Здравствуйте, мистер Фитцжеральд, — голос был грубым, прокуренным и старым, казалось, что детектив говорил с умирающим. — Если я Вам скажу, что после нашей беседы я многое для себя открыл, то солгу. Все это я знал и без Вас. Моя жизнь потихоньку потухает, и любой из текущих дней может быть для меня последним… Но в этом мире я сделал еще не все… Я, правда, хочу поговорить с внуками, услышать на прощание уже повзрослевшие голоса дочерей… Скажите, пожалуйста, Ваше предложение об одном свидание с родными все еще в силе?

— Конечно, мистер Кортес. Одно свидание мы Вам устроим. Но, как говорится, услуга за услугу…

— Что Вас конкретно интересует?

— Как уже ранее спрашивал у Вас лейтенант Томсон: для чего Вы убили детей? Почему именно дети? По какой причине у них должна была быть разная кровь?

— Мои предки вышли из племени Майя. Поклонение солнцу и дождю, ветру и земле было передано нам с самого рождения. Конечно, времена меняются, наука начинает доказывать все больше существующих явлений. Но во время засухи на моей ферме стоило шаману станцевать ритуальный танец, как ливень орошал всю растительность Зеленой долины. Этому не было объяснений. Все наши тайные обряды хранились в «Книге мертвых», красная книга передавалась из поколения в поколение. Мы ее чтили и хранили, но о ее существовании знали только несколько человек. После долгих лет плодородия и беззаботности в Зеленую долину явилась смерть… Неизвестная ни для науки, ни для шаманов болезнь убивало жителей моей фермы. Дети, женщины, мудрые старцы, здоровые мужчины… Всех охватил неизвестный вирус, неизлечимый вирус… Мы решили прибегнуть к советам «Книги мертвых». Ни один из обрядов, проведенных местным шаманом, ни к чему не привел. Осталось последнее решение. Ребенок индиго. Во всех религиях эта девочка трактовался по-разному. Если не ошибаюсь, в христианстве она была дочерью Марии Магдалины и Христа. В легендах племени Майя — она была лишь колдовством, магической силой, способной либо воскресить селение, либо окончательно истребить его. Нам нечего было терять, и мы реши попробовать. Однако ритуал ее призыва был бесчеловечным и болезненным как для самой девочки, так и для созываемого. Для меня в то время было все равно — всю мою семью подхватила неизвестная болезнь и, если бы они погибли, то мне соответственно не было бы смысла жить, — Кортес покашлял в трубку и спросил. — Мистер Фитцжеральд, Вы еще на связи?

— Впитываю, каждое Ваше слово, мистер Кортес.

— Так вот процедура ритуала заключалась в следующем: отбиралось восемь детей от восьми до пятнадцати лет, возраст быстрого развития организма. Их кровь не должна была содержать похожие группы и резус-фактор, дабы объединить все в один идеальный код ДНК. Их тела расставлялись по окружности так, чтобы кровь с жертв, стекала в центр круга, где стояла фигурка маленькой девочки, вырезанной из дерева по тем параметрам, что были указаны в «Книге мертвых». Эти мучающиеся дети и призывали ребенка индиго на помощь. В книге говорилось, что призраки распятых детей, так же становились в круг уже настоящей девочки и умоляли ее. Это и пугало, и злило ее одновременно. После того, как я провел ритуал полностью — прошло порядка недели. Распятые дети погибли, и картина их покачивающихся тел до сих пор всплывает в моей памяти. Однако после обряда болезнь чудесным образом покинула долину. Я уже собирался идти сдаваться властям за содеянное и, когда я был один дома, ко мне пришла она. Маленькая девочка восьми лет. Она держала в руках три розы, как помнится белую, алую и желтую. Мы начали о чем-то с ней разговаривать и меня начал накрывать туман неведения. Затем она уселась ко мне на колени и вынула из белой сумочки зеркальце… Взглянув на отражение, я увидел старика с выжженными глазами, хотя в то время я был молод и красив. Старик в отражении — последнее, что я увидел в своей жизни. После содеянного мне не хотелось ни говорить, ни видеть, ни вспоминать тот день… В принципе, это вся история… Надеюсь, я Вам помог, но более мне сказать нечего.