В поиске индиго (СИ)

— Тебе бывало страшно? — заданный вопрос стер улыбку с лица старшего брата.

Сайман обладал редчайшей способностью далеко отличавшейся от телепатии и телекинеза — он мог погружаться в ад… Все дело в его глазах — в них и хранились врата в преисподнюю. Достаточно ему было взглянуть в зеркало, и он попадал в мир усопших, чьи души навечно были закованы в стены ужасающего места. Как же их там было много: худых — толстых, красивых — уродливых, умных — безграмотных, гениев и серых людей… Не прав тот, кто предполагает, что ад подобен реке из грешных душ, и совсем не правы те, кто отрицает его существование. Этот мир подобен бесконечной долине вечно убивающих друг друга существ, которые режут друг друга мечами, рубят топорам, душат голыми руками… Но кто бы не побеждал в этой бессмысленной битве, все равно оставался поверженным огненным смерчем Сатаны.

— Я вижу ад каждый день — мне не может быть страшно, брат… А тебе?

— Вокруг столько тайн и неизвестной нам силы, — оставляя недопитый бокал с чаем, детектив спросил. — Интересно, кто это все контролирует?

— Кто бы не контролировал, все для него закончится одинаково — в бесконечной битве между такими же грешниками, как и он в долине смерти.

— Пессимистические рассуждения, — подвел черту Алекс.

— Нет, брат… Это реальность.

— Как все-таки думаешь — рай существует?

— Не знаю, я вижу только ад.

Глядя на состояние свое старшего брата, младший Фитцжеральд понимал, что преисподняя поглотила его жизнь и в этом мире. Поэтому Алекс навещал брата, как минимум раз в два дня, чтобы убедиться в адекватном состоянии Саймана. А тот, в свою очередь, получал заряд жизни от посетителя либо помогал ему в очередном детективном расследовании, подолгу выискивая убитую жертву среди бесчисленные душ, или приносил с того света очередную порцию историй от Наполеона, Гитлера, Цезаря, Распутина и прочих.

— Хотя, знаешь… — задумчиво произнес Сайман, наблюдая, как брат допивает чай. — Мне кажется, рай все-таки существует… Сколько я не скитался в поисках поэтов, к примеру, Байрона, Александра Пушкина, Эдгара По, Александра Дюма… Никого еще не находил.

— Может, тоже стать поэтом? — предложил младший брат. — В крайнем случае, точно не буду жариться в аду.

— Толку от Фитцжеральда поэта, гораздо меньше, чем от Фитцжеральда детектива. Поэтому не меняй сферу деятельности, — на лице старшего брата вновь засияла улыбка. «Хороший знак», — подумал про себя Алекс. — Я помню, как ты пробовал писать эссе… С такими талантами тебя даже в ад не впустят. Это просто ужасно.

Глядя в свои глаза, он попадал в мир огня и мучений, но путешествуя по долине смерти, встречал тех или иных грешников, которые подсказывали, где в последний раз видели нужного ему человека. Ровно двадцать три минуты Сайману отводилось для нахождения мученика. Затем чудовище, воскресшее из пепла, издавало протяжный крик, во знаменуя о скорой гибели всех постояльцев, превращался в смерч и пламенной мощью сжигал все на своем пути, включая ни в чем невиновного Саймана, который после смерти в аду воскрешался в нашем мире. Все это сопровождалось треском разбившегося зеркала, головной болью и шрамом на душе. Практически все походы старшего Фитцжеральда заканчивались провалом в поиске, но пара детективных расследований все же были раскрыты по велению случая и удачи Саймана. Походы в преисподнюю для него были не такими уж и радужными, но стоило ему подольше задержать взгляд на своем отражении в зеркале, висящем в холле музея, посмотреть на солнцезащитные очки прохожего, на блеск серебряной посуды, как его тут же затягивало в кишащие просторы грешников.

— Знаешь, что я хочу сказать насчет ада? — они уже сидели в темной комнате зала и смотрели бейсбол по телевизору.

— Что? — поинтересовался младший, удобнее расположившись в кресле.

— Тот кошмар, куда я попадаю, это только одна из разновидностей мучений… На двадцать третьей минуте нахождения в преисподние один из узников мне признался: «Я только, что выбрался из другого ада, в котором был совсем один, казалось, вечность. Я бегал по пустому городу в полной темноте и так порядка двадцати лет не мог найти ни одной живой души»… Вот так он мне сказал.

— Может, он сумасшедший? — заключил Алекс, не отрываясь от телевизора.

— На том свете все становятся здоровыми и рассудительными… Человек с рождения слепой становится зрячим, безногий умеет ходить, глухой слышит, хотя раньше они даже представления не имели, как это ходить, видеть, слышать. Он точно не был психом, — Сайман развалился на своей кровати, абсолютно не вникая в действия, происходящие на бейсбольном поле. Он лежал напротив небольшого телевизора, в то время пока на удобном кожаном кресле расположился его младший брат, перечитывающий сводки новостей в «Нью-Йорк Таймсе».

— Сегодня ко мне пришла женщина, которая утверждала, что ее супруг, погибший порядка трех лет назад, до сих пор шлет ей письма с того света…