В полет сквозь годы

Может быть, правильно, что столица — не громокипящий Нью-Йорк, не скотобойный Чикаго: для законодателей и правителей, для чиновников и иностранных гостей выстроен особый город — вне суеты и шума, без небоскребов и подземки. Понятна мысль тех, кто его строил: для трудной работы управления нужна некая отрешенность. Уединенность города, отрыв физический думали они превратить в духовную независимость правящего страной государственного аппарата. Конечно, это не получилось. На первый взгляд Вашингтон может представиться особым миром, но тысячами нитей связан он с той самой американской жизнью, над которой простирается его власть. Управляют сенаторы и министры — подсказывают банкиры и короли трестов. Тих Белый дом в кущах мирного сада, но где, как не в его торжественных покоях слышнее горячка чикагской биржи и нью-йоркского Уолл-стрита?! Сюда, в тихую уединенную столицу, направлены требования промышленников, воля банков, замыслы трестов, искания партий, чтоб претвориться, через работу немногих, в ясные формулы американской политики. И под спокойно-мудрой оболочкой тишины и бесстрастия кипит неустанная деятельность. Внешне все благостно и выдержанно. Но за зеркальными окнами правительственных зданий бритые сенаторы и седые дельцы затевают новые войны, замышляют битвы на нефтеносных полях и рудоносных приисках, и летят их распоряжения по радио на линии огня — в канцелярии посольства, на запасные позиции — в конторы трестов, банков и газет.

Вашингтон — гостиная Америки. В других комнатах спят, едят, работают там усовершенствованные машины, практичная мебель и никаких украшений. В вашингтонских парадных покоях — как и в старосветских европейских столицах стильные кресла, зеркало паркета и зеркала стен, роспись потолков и портреты предков.

Из любого конца города виден исполинский гранитный обелиск с алюминиевой пирамидой, сверкающей высоко в небе. Это памятник Вашингтону полководцу и отцу отечества, основателю города ж первому президенту. На площадях и в парках статуи его сподвижников и современников: мудрый Франклин в длинном сюртуке, заложив руку за спину, сохраняет пыл юности на лице всезнающего старца; благородно тучен Визерспун, подписавший акт о независимости, вероятно, с тем же достойным видом, с каким сейчас глядит он с каменного пьедестала своего памятника; за ним Лафайет, полковник Гамильтон — мраморно-бронзовая плеяда мужей, создавших это государство, определивших его законы, мечтавших об его великом будущем.

Недалеко от обелиска — памятник Линкольну. На холме, поднимающемся террасами, здание в виде греческого храма с неохватными колоннами. Внутри мраморный Линкольн, вытянув тонкие руки, сидит в широком президентском кресле, а по бокам, на серых голых стенах, высечены слова его посланий к народу, огромные колонны поддерживают четырехугольный свод: светло, холодно и величаво. Если спуститься в город, если проехать по улицам возле Капитолия, то можно увидеть и театр Форда — здесь актер Бут убил Линкольна, А ведь президент хотел американского единения и отмены рабства. На этих улицах, при аресте, погиб и сам Бут от руки солдата.

Здесь кипела борьба за рабство и против рабства и началась гражданская война между Севером и Югом. Там, где высится великолепный отель «Капитолий», был некогда рынок рабов; сюда сгоняли негров, и плантаторы в высоких сапогах и с хлыстом под мышкой оценивали крежость зубов и упругость мускулов двуногого товара.

Наши автомобили остановились у подъезда дома «М 1119 на 16-й стрит, где помещалось советское полпредство. Мы немного отдохнули и поехали по раскаленным от жары улицам на прием, который в честь нас устраивал начальник воздушных сил США генерал Оскар Вестовер. На приеме я увидел авиационных командиров, а так» же летчиков, прилетевших в Вашингтон для встречи с нами. Они были в военной форме — френч защитного цвета и брюки навыпуск. Генерал Вестовер был в белом штатском костюме. В Америке военные часто появляются " штатском не только на официальных приемах, но и на службе.

Вестовер был с нами любезен и явно польщен тем фактом, что советский самолет совершил посадку на военном аэродроме.

— Я сожалею, — сказал он, — что не мог встретить и лично поздравить вас с величайшим вкладом, который вы внесли в дело укрепления связи между нациями.

И тут же рассказал, как он достиг положения начальника воздушных сил американской армии. Свою службу Вестовер начинал наблюдателем на дирижабле.

Попрощавшись с Вестовером, мы поехали с визитом к министрам. Министр земледелия Уоллес, к которому мы в первую очередь направились, так же как и президент Рузвельт, — представитель либеральных элементов страны. Но господина Уоллеса мы не застали в министерстве. Впрочем, Уоллес, узнав, что мы у него были, счел нужным явиться вечером в наше полпредство и лично поздравить нас. В разговоре с нами он особенно интересовался работой магнитных приборов во время перелета.

В беседе с Уоллесом мы еще раз выразили американскому правительству признательность за все услуги, которые нам были оказаны.