В полярной ночи

Потом началось самое страшное, чего не ожидал даже увлеченный борьбой Синий и что сделало бесплодными все его усилия в бункерах. Буря ворвалась в распределительное устройство собственных нужд станции и в главное распределительное устройство. Отсюда шли кабели, питавшие током все предприятия Ленинска. В узких траншеях вдоль стен на кронштейнах висели десятки кабелей самых разнообразных типов и назначений — мощные медные жилы, покрытые изоляцией и бронированные стальными лентами, освинцованные и в хлопчатобумажной оплетке, залитые горючим асфальтовым лаком для лучшей изоляции. В стене кабельной траншеи, видимо, были трещины, и в эти трещины стал проникать снег. Он быстро таял в горячем помещении, стекая по стенам и заливая кабели. Два низковольтных кабеля замкнулись через струйку заливавшей их воды, вырвавшееся при замыкании пламя мгновенно иссушило влагу, защита тут же сработала на щите станции и отключила оба поврежденных кабеля от питания. Но хлопчатобумажная, пропитанная лаком изоляция загорелась, и пламя перекинулось на высоковольтные асфальтированные кабели. Дежурный инженер обнаружил по показаниям приборов, что на некоторых фидерах происходят аварии, и еще гадал о природе этих аварий и об их размере, когда дежурная у щита, услышав запах гари, открыла дверь в кабельную траншею и увидела пламя, медленно продвигавшееся вдоль стен. Испуганная, она включила аварийную сигнализацию, и к кабельной траншее ринулись люди. Синий в минуты аварий действовал с беспощадной решительностью, ни с кем не советуясь и беря на себя всю полноту ответственности. Теперь ему было не до нужд Ленинска — приходилось спасать станцию. Он сам выключил всех потребителей, крикнул, чтоб остановили вертевшиеся на холостом ходу генераторы, и бросился в кабельную траншею. В грохоте выключаемых масленников на секунду потонул грохот бури. Синий с несколькими рабочими, не обращая внимания на ревевший кругом ветер, ожесточенно крушил ломом стену кабельной траншеи. Из главного корпуса, падая под ударами ветра и снова поднимаясь, ослепленные, задыхающиеся, бежали люди, тащившие резиновые шланги. В пролом в стене прорвались массы снега, и вслед за ними на пламя обрушились огнетушители и вода. Потушенные кабели быстро засыпались мелким, ледяным, плотным, как песок, снегом. Станция стала.

В это время Сильченко, наклонившись над плечом дежурной радистки, диктовал радиограмму в Москву, Забелину. Телеграмма тут же шифровалась шифровальщиком и слово за словом передавалась радистке. «В Ленинске бушует пурга, — диктовал Сильченко, — скорость ветра достигает тридцати пяти метров в секунду, при температуре минус двадцать восемь. Строительные работы прекращены, дороги занесены. Предприятия остановлены, возможна остановка станции. Сильченко».

— Готово! — сказала радистка, нажимая ладонью на ключ.

Внезапно погасло освещение — Синий на станции выключил масленники. Сильченко кинулся к двери и толкнул ее. Мощный порыв ветра ворвался в комнату. Кругом была черная, бешеная тьма. Где-то внизу, в этой черной, ревущей тьме, лежал лишенный энергии, тепла, воды и света, замерзающий, засыпаемый снегом Ленинск.

23

Седюк был в опытном цехе вместе с Варей, когда началась пурга — шло последнее опробование сернокислотной установки перед пуском. Первый же удар урагана заставил некрепкие постройки опытного цеха дрожать и колебаться. Электрическая линия цеха, питавшаяся от отдельного фидера, оборвалась, и свет погас. Мартын в темноте полез на мачту. Непомнящий с Яшей Бетту тащили упавший на землю провод и подали его Мартыну. Свет снова вспыхнул. Непомнящий что-то пошутил по этому случаю, но никто его не услышал.

Киреев звонил в диспетчерскую и на метеостанцию. Янсон весело пообещал ему весенний ветерок, дежурный метеоролог встревоженно говорил о снежном урагане.

— Надо немедленно тушить печи, выключать ванны, снимать напряжение с генератора, — предложил Седюк. — Ваш цех представляет слишком шаткое сооружение, чтобы рисковать еще пожаром в нем.

Киреев послал рабочих в плавильное отделение. Через двадцать минут печи, пустые и остывающие, не представляли опасности. К этому времени скорость ветра достигла двадцати четырех метров в секунду. Температура воздуха, непрерывно повышаясь, добралась уже до минус тридцати шести градусов.

— Будем отпускать людей, — озабоченно сказал Киреев. — И нужно, чтоб уходили разом, одному в такую погоду не добраться. Возьмите это дело на себя, Михаил Тарасович.

Седюк удивился:

— А вы что же?

— Я останусь. Может, еще кто останется, — вместе позаботимся о цехе.

Желающих возвращаться домой оказалось много. Только нганасаны все наотрез отказались выходить наружу. Романов сперва доказывал им, что дома будет спокойнее — буря может затянуться на сутки, а в цехе негде разместиться и нечего есть. Но они с ужасом вслушивались в рев ветра и теснились подальше от двери, словно боясь, что их могут против воли вытолкать наружу.