В полночь упадет звезда

— Давайте взглянем на карту, и я вам объясню, как обстоит дело на фронте. Вот здесь проходит наш передний край. Как видите, последнее время мы наступаем в северо-западном направлении. Главная наша цель вступить в Словакию, потом в Моравию и так далее. Линия фронта противника проходит примерно вот здесь. Естественных рубежей, которые дали бы возможность гитлеровцам построить глубокую оборону, нет до этой реки. По полученным сведениям, они серьезно укрепляются именно по берегам реки. Это тем более удобно, что правый берев намного выше левого. Они рассчитывают, что здесь им удастся нас остановить. Однако оборонительные работы еще не закончены, и гитлеровцы пытаются задержать нас на прежних рубежах. Вот почему они оказывают сейчас такое упорное сопротивление, цепляясь за каждую пядь земли, и отступают только тогда, когда нет другого выхода. Но мы не собираемся дать им закрепиться. Это значит, что долго мы задерживаться здесь не станем и постараемся отбросить их назад.

Уля Михай прищелкнул пальцами и радостно воскликнул:

— Теперь ясно, почему наш друг Некулай так старательно изучает азбуку Морзе! — Капитан Георгиу вопросительно взглянул на собеседника. — Ведь это же ясно, господин капитан! Он готовится к тому, чтобы суметь быстро и без помех передать нужные сведения именно тогда, когда начнется большая битва за форсирование реки.

БЕДНАЯ БАРЫШНЯ ГУВЕРНАНТКА

Два дня спустя части дивизии «Молдова» перешли в наступление. Развернулись тяжелые бои. Противник, стремясь любой ценой остановить продвижение румынской армии, дрался ожесточенно, стараясь использовать все преимущества, которые давали ему укрепленные позиции.

Но, несмотря на упорное сопротивление, гитлеровцы были отброшены, и через три дня передовые подразделения румынской армии подошли к реке. На новых рубежах части дивизии «Молдова» перегруппировались, имея в виду предстоящее форсирование водного рубежа.

Дивизия заняла выгодные позиции. Однако работникам штаба приходилось трудно. Командный пункт находился в районе, где селения были разделены большим расстоянием.

На участке, занятом дивизией, были лишь две деревни: одна в непосредственной близости от переднего края, другая — далеко позади. Командный пункт мог расположиться в усадьбе венгерского магната, находившейся на полдороге между двумя деревнями. Для того чтобы выяснить возможность использования этой усадьбы, начальник штаба подполковник Барбат послал туда группу квартирьеров.

Группа состояла из капитана Медреа, заместителя начальника штаба по тылу, младшего лейтенанта Параскивеску из Второго отдела, младшего лейтенанта Хиастру из Четвертого отдела и двух писарей.

Со стороны дороги, по которой мчались штабные машины, усадьба казалась старым и заброшенным средневековым замком. На фоне неба мрачным, гордым силуэтом вырисовывались башни и зубцы стен.

— Насколько я понимаю, ребята, — обратился капитан Медреа к двум младшим лейтенантам, — нам не очень-то повезло. Не могу понять, как в этой старой развалине разместится наш штаб. Здесь, наверное, много лет уже никто не живет.

Но это первое впечатление оказалось ошибочным и рассеялось, как только они подъехали поближе. Усадьба, которая издали казалась полуразрушенным средневековым сооружением, в действительности была выстроена не более десяти лет тому назад. Хозяину ее, одному из самых крупных венгерских землевладельцев, пришла фантазия построить свой дом в виде средневекового замка. Однако усадьба была оборудована вполне современно и предоставляла своим жильцам все прелести европейского комфорта. В нижнем и двух верхних эгажах было множество просторных комнат, оклеенных обоями светлых тонов, с вделанными в стены шкафами, паровым отоплением и электрическим освещением.

Немногая мебель, сохранившаяся в некоторых комнатах, свидетельствовала о роскоши, к которой привыкли прежние обитатели замка. Но теперь он был почти пуст. Мебель, ковры, картины были заблаговременно вывезены предусмотрительным хозяином.

В замке квартирьеров встретил управляющий. Выйдя им навстречу, он низко поклонился и дружелюбно поздоровался с прибывшими. Это был человек лет пятидесяти, с белыми усами и такой же белой, не густой шевелюрой. Одет он был очень аккуратно, хорошо сложён и, несмотря на седину, производил впечатление человека, полного сил. Из-под черных густых бровей зорко и настороженно смотрели внимательные быстрые глаза. Ноздри крючковатого носа постоянно вздрагивали, словно он всё время к чему-то принюхивался, а сильная, выдающаяся вперед нижняя челюсть делала его похожим на первобытного человека, которому незачем жарить мясо, если он собирается его съесть. Разговаривал он густым басом, сильным, но приятным, который звучал то нежно и предупредительно, то строго и повелительно, смотря по обстоятельствам, — искусство, которому он, видимо, научился на службе у надменного и капризного хозяина.