В полушаге от любви

Руки Кэмерона по-хозяйски расположились на моей талии, а мои собственные жадно вцепились в его плечи. Приоткрыла глаза, чтобы снова поймать его взгляд… и боковым зрением увидела, как расстроенный маркиз пробирается мимо нас к выходу из зала.

Понимание накатило на меня холодной волной, разом остужая кровь. Я резко оттолкнула Эстли от себя. Вот ведь сволочь, специально все подстроил, чтобы разрушить мои планы!

– Вы последний негодяй! – возмущенно выдохнула я, стараясь, однако же, не повышать голос, дабы не привлечь внимание публики. К счастью, нас неплохо ограждал от игроков и их советчиков тот самый фикус. – Что вы, черт вас побери, творите?!

– Спасаю вас от очень большой глупости, – невозмутимо ответствовал этот мерзавец, даже не думая отпираться. – Могли бы, между прочим, сказать мне спасибо. Любопытно, и как же далеко вы готовы были пойти?

– Не ваше дело, – отрезала я. – Хотите привить мне твердые моральные принципы? Моим родителям, как видите, это не удалось. Полагаете, у вас выйдет лучше?

– Упасите боги! – Лорд Кэмерон отмахнулся так, словно увидел перед собой привидение. – За кого вы меня принимаете?

– Я уже сказала за кого: за последнего негодяя, – услужливо напомнила я. – И еще за человека, способного насильно поцеловать девушку при свидетелях.

– Нет, вот этого мне приписать не пытайтесь! – возмутился он. – Никакого насилия тут не было: вы сами нисколько не возражали. И потом, должен же я был отомстить вам за тот случай у кабинета! Вы же не рассчитывали всерьез, что я вам его спущу?

В его голосе снова звучали насмешливые нотки, и следовало бы очень-очень сильно на него рассердиться. Но, черти его заберите, до чего же ему был к лицу этот белый шейный платок… Многие придворные с этими новомодными платками выглядят так, будто голова начинает расти у них сразу из туловища. А на этом все смотрится отлично – что шейный платок, что казавшиеся раньше нелепыми длинные брюки, доходящие аж до самых щиколоток…

– Впрочем, не переживайте: я не стану выдвигать против вас обвинение в насильственном поцелуе, – припечатал напоследок Эстли, и уж тут моя тонкая натура не выдержала.

– Браво, прекрасная идея! – Я беззвучно сблизила свои ладони, изображая рукоплескание. – Если хотите выставить себя на посмешище, я буду только рада! Что вы себе позволяете, лорд Эстли? Сначала, аки романтический юноша, залезаете ко мне в окно, теперь это! Вы хоть понимаете, что у меня есть молодой человек?

– В самом деле? Это кто же? Ах, да, видимо, вы имеете в виду барона Лаймона, – хмыкнул лорд Кэмерон. – Простите, я его не учел. Таких, как он, довольно трудно рассматривать всерьез.

– «Таких» – это каких? – едко осведомилась я. – Порядочных? Честных? Надежных?

– Скорее, кроликов, – поправил Эстли.

Я опешила.

– Знаете, граф, ход ваших мыслей довольно трудно бывает проследить.

– Знаете, многие девушки охотно заводят себе кроликов, – стал пояснять граф. – Мягких, пушистых, ласковых, теплых. Они совершенно безотказны и никогда не кусаются. Не выпускают когти и не имеют собственного мнения. Их очень приятно брать на руки, тискать и кормить морковкой. Знаете, в чем беда? Кролики очень быстро наскучивают своим хозяйкам. Девушки начинают искать себе новые игрушки и хорошо, если не забывают регулярно кормить своих домашних животных. Иначе последним совсем уж не позавидуешь.

– Очень тонкая метафора. – Мой голос источал яд: слова Эстли отчего-то сильно задели за живое. – Но Дэйвид не кролик, а я не любительница кого-то потискать.

– Неужели вам действительно до сих пор не надоел этот мальчишка? – Мой собеседник как-то недобро прищурился. – Может, мне устроить так, чтобы его перестали пускать во дворец?

– Это еще зачем? – опешила я. – Вам-то какое дело? Вот что вы за человек такой, а? Вам как будто доставляет удовольствие всем вокруг пакостить!

– Ну, во-первых, по пакостям вы, положим, тоже неплохая мастерица, – не остался в долгу Эстли. – А во-вторых, не пытайтесь меня обмануть. На мой поцелуй вы отвечали вполне охотно. Стало быть, какую-то симпатию вы ко мне все же испытываете.

– Моя симпатия, – откликнулась я, чеканя слова, – называется «три бокала красного рестонского». Еще пара бокалов – и я бы воспылала симпатией даже к этому каменному изваянию.

Я небрежно указала рукой на одну из украшавших зал статуй.

– Но не к маркизу, – проницательно отметил граф, чем заслужил крайне неодобрительный взгляд с моей стороны.

– Для симпатии к маркизу понадобилось бы больше, – призналась я. – Скажем… – Я начала мысленно прикидывать, насколько сильно пришлось бы для этого напиться, но быстро махнула рукой. – Нет, герцогский винный погреб опустел бы раньше, – призналась я, чем вызвала звонкий хохот Эстли. – Тише вы! – скривилась я, видя, как в нашу сторону стали оборачиваться.

– Зачем вы вообще стали пить? – осведомился граф, отсмеявшись. – Раз сами признаетесь, что цели воспылать к Дориону нежными чувствами не преследовали.

Я закатила глаза. Что здесь непонятного?!

– А как, по-вашему, я могла споить его, не перебрав за компанию? – ответила я вопросом на вопрос.