В полушаге от любви

– Отлично помню, – более спокойно подтвердил граф. – Вас сюда отправили затем, чтобы вы поговорили с призраком барона. Вы это сделали? Сделали. Вот сидели бы теперь перед зеркалом и готовились к обеду!

Последнее предложение он прокричал так громко, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки.

Видимо, все-таки не лопнули. Поскольку я услышала топот ног и вскоре увидела в свете факела нескольких слуг.

– Что-то случилось? – крикнул на ходу тот, что прибыл в особняк вместе с графом.

– Нет. Уже нет, – отозвался Эстли, вынужденно успокаиваясь.

Слуга опустился на корточки рядом с покойником.

– Вы знаете, кто это? – спросил у меня граф.

– Знаю. Но не скажу, – мстительно буркнула я.

– Почему? – Он подозрительно прищурился.

– Ну, это же ваше расследование! Вот сами и разбирайтесь. А я не буду путаться у вас под ногами.

Эстли закатил глаза и прорычал что-то неразборчивое, будто именно он и был обнаружившимся в темнице маньяком.

– Это Норрей Грондеж, брат Йоланды и Александра, – пошла на попятный я.

Такой факт определенно оказался для Эстли новостью.

– Расскажите-ка поподробней, – предложил он.

– При условии, что вы возьмете меня под руку и наконец-то выведете отсюда, – потребовала я. – Хотя, говоря откровенно, я думаю, что обо всем этом лучше меня расскажет кое-кто другой.

– Когда я узнал, что Норрея обвиняют в поклонении Орэнду, страшно за него перепугался.

Голос призрака звучал печально. Казалось, что со времени нашего первого разговора барон постарел лет на десять, как будто привидения могут стареть. Плечи, в прошлый раз гордо расправленные, поникли, глаза смотрели тоскливо, а на лице словно прибавилось морщин.

Я повторила слова барона для всех собравшихся. В комнате, кроме нас с привидением, находились Кэмерон Эстли, Йоланда, Рикардо, Александр и кузина покойного. Остальных посвящать в подробности произошедшего сочли нецелесообразным.

– Я ни на секунду не усомнился в искренности слов сына, – говорил призрак, глядя в стену. – Норрей утверждал, что невиновен, и я верил ему безоговорочно. Я сильно испугался. Быстро стало ясно, что храмовники намерены взяться за него всерьез. Тогда я спрятал Норрея на тюремном этаже, которым давно никто не пользовался, и устроил так, чтобы все подумали, будто он погиб при попытке побега. Тогда мне и в голову не приходило его запирать. Он просто прятался внизу, и я обеспечил его всем необходимым. Я собирался дождаться, пока страсти поутихнут, а потом переправить его за границу. Впутывать в эту историю остальных своих детей я не хотел, поэтому ни о чем им не рассказал. О Норрее знали лишь двое самых преданных слуг.

– Двое? – от неожиданности переспросила я.

– Двое, – мрачно подтвердил барон. – Кухарка и один лакей. Только однажды он долго не возвращался. А потом я нашел его на тюремном этаже. Мертвым. Не знаю, что тогда произошло. Мне так и не удалось добиться от Норрея правды. То ли лакей что-то знал, то ли Норрей просто счел нужным принести жертву своему богу… – Барон замолчал и выглядел теперь совсем жалко. Я не решилась его торопить. Дождалась, пока он продолжит сам. – После того случая я понял, что обвинения не были ложными. Сдать сына властям я все равно не смог. Возможно, это самый страшный грех в моей жизни. Самое большое пятно. Так или иначе… Единственное, на что у меня хватило душевных сил, – это изолировать его от общества, чтобы он не смог и далее совершать убийства. В течение пяти лет он оставался заперт на подземном этаже моего дома. Я позаботился о том, чтобы никто даже случайно не мог его отыскать. – Он снова немного помолчал, после чего перешел к самым последним событиям. – Перед смертью моя верная служанка поделилась тайной со своей дочерью. Норрею не составило труда заморочить девчонке голову. Он сыграл на том, что она была не слишком привлекательна и одинока. И эта дурочка выпустила его на свободу. А он оказался достаточно умен, чтобы сдержаться и воспользоваться свободой не сразу. Когда я понял, что у него на уме, нашел единственный способ воздействовать на своих домашних, какой оставался в моем распоряжении. Я стал навещать их по ночам, в особенности Йоланду. Надеялся, что, испугавшись, они покинут этот дом. Я полагал, что Норрей не решится следовать за ними, поскольку над ним по-прежнему висит смертный приговор. Возможно, я ошибался, но это представлялось мне единственным шансом. – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Передайте моим детям, что я сожалею.

Я передала. В комнате воцарилось молчание.

– Мы… – Йоланда сначала повернулась ко мне, но затем поняла, что может разговаривать с отцом напрямую. Она устремила взгляд на барона. Видеть его девушка не могла, но приблизительно представляла себе, где он находится, по направлению моего взгляда. – Мы не в обиде на тебя, отец. Уверена, я поступила бы так же, как ты пять лет назад. Я не сдала бы Норрея храмовникам.

– Спасибо.

Барон произнес это слово совсем тихо. Я повторила, видя, что для него имеет огромное значение прощение дочери, косвенной причиной смерти которой он чуть было не стал.