В полушаге от любви

– Есть что-то еще, что мои дети хотели бы спросить? – спросил барон более бодрым голосом.

И снова заговорила Йоланда.

– Да, – твердо сказала она после того, как я передала присутствующим вопрос призрака. – Отец, как ты, наверное, уже знаешь, я вышла замуж. – Девушка сжала руку сидевшего рядом Рикардо. – И я, пусть и с опозданием, хочу попросить твоего благословения.

– Не держите зла за мой обман, – добавил Рикардо.

Парень явно чувствовал себя не в своей тарелке – не столько оттого, что говорил с тестем, сколько из-за призрачной природы собеседника, в существовании которого он, по-моему, до сих пор был уверен не до конца.

– Вот только пусть этот помалкивает, – раздраженно бросил барон. Он явно по-прежнему был не в восторге от своего зятя, но, впрочем, и сильно сердитым тоже не казался.

– Барон предпочел бы разговаривать со своей дочерью, – дипломатично «перевела» я.

– Что уж там, благословляю, – вздохнул барон. – Будьте счастливы. И… пусть ваши дети приносят вам только радости.

После того как разговор был окончен, все стали потихоньку расходиться. Барон, однако же, покидать комнату не спешил. Когда из живых в помещении кроме меня остался только Эстли, я решилась еще раз обратиться к призраку.

– Барон! – окликнула я. Он повернулся и посмотрел на меня отсутствующим взглядом. – Я понимаю, вы не имели возможности поговорить со своими детьми, поскольку они не умеют слышать призраков. Но ведь я приехала в ваш дом именно для этого. Почему же вы не воспользовались моим присутствием, чтобы предупредить Йоланду об исходящей от Норрея угрозе? Одно ваше слово – и она оказалась бы в безопасности.

Барон довольно долго смотрел на меня молча, и мне казалось, что он уже не даст ответ. Но наконец он будто с трудом разомкнул губы и медленно произнес:

– Не дай вам бог, леди, когда-нибудь выбирать между своими детьми.

Задерживаться в особняке ни Эстли, ни я не собирались. У графа накопилось много дел во дворце. Мне тоже было чем заняться, да и обстоятельства проведенного в доме расследования не слишком способствовали желанию задержаться здесь подольше. А главное, никто из нас не был готов позволить другому вернуться во дворец раньше. Ведь это давало более быстрому из нас слишком много потенциальных преимуществ.

Слуга как раз вынес сундук, и Эстли, напоследок оглядев комнату, тоже шагнул к выходу. Но я его остановила.

– Лорд Кэмерон!

Я коснулась его рукава. Эстли сначала опустил удивленный взгляд на руку, потом посмотрел на меня.

– Мы не совсем удачно поговорили с вами там, внизу, – мягко заметила я. – А между тем вы все-таки спасли мне жизнь. Как я могу вас за это отблагодарить?

Готова поставить все, что угодно: он совершенно не ожидал от меня такого вопроса. И тем не менее ответ был готов практически мгновенно.

– Как насчет поцелуя?

При этом, что характерно, дожидаться моей реакции на такое предложение он не стал. Просто взял меня за плечи и приступил к делу. А я, черт меня побери, даже не подумала сопротивляться. И, закрыв глаза, могла только удивляться тому, насколько ласковыми и одновременно настойчивыми могут быть его губы. И насколько мне приятна близость его тела. И насколько мягкими оказываются его волосы, если зарыться в них пальцами.

А потом мне вдруг стало не по себе. Потому что я очень отчетливо осознала, что весь мой мир, тщательно спроектированный и добротно построенный за последние годы, рушится прямо на глазах. Тот мир, где я была сама себе хозяйкой. Где я была свободна, самостоятельна и ни от кого не зависела. А что такое зависимость – даже от самых близких людей, – я успела узнать на собственном горьком опыте. В этом мире были трудности, но я умела их преодолевать – и опять же сама. А этот человек, которого мне уже хотелось назвать Кэмероном, готов был взять и разрушить его без малейших усилий.

Опомнившись, я поняла, что он уже почти успел уложить меня на кровать. Поцелуй так и не прервался, но грозил вот-вот перейти в нечто значительно более серьезное. Нечто такое, о чем потом слишком трудно будет забыть. После чего уже не окажется дороги назад. Но, черт его побери, неужели он не мог вести себя чуть более грубо? Швырнуть меня на кровать, а не так нежно и одновременно надежно поддерживать мою спину? Оставить на теле пару синяков, а не ласкать так, будто от неосторожного обращения я могу сломаться? Тогда мне было бы куда легче с возмущенным возгласом его оттолкнуть. А сейчас, когда я высвобождалась из его объятий, мне показалось, будто я вырываю часть собственной сущности.

Я разозлилась сама на себя. В конце концов, мы договаривались только о поцелуе, разве не так? Хотя, строго говоря, мы и о нем не то чтобы договаривались.

Отскочив подальше от кровати и поближе к двери, будто всерьез опасалась, что Эстли возвратит меня на постель силой, я, сдерживая дрожь в голосе, быстро пробурчала:

– Полагаю, теперь мы квиты.

И выскочила из комнаты.