В полушаге от любви

— В том-то и дело, что нет, — проговорила я, мысленно возвращаясь к разговору с призраком. — Он косвенно признался в том, что пугает по ночам своих домочадцев. Но зачем это делает, упорно не говорит. Он вообще разговаривал со мной крайне неохотно, и то исключительно потому, что я его вынудила. — Уж не оправдывалась ли я в этот момент за своё поведение? Я поспешила отогнать эту мысль. — И всё-таки он сказал две интересных вещи. Во-первых, он категорически утверждает, что не способствовал падению Йоланды с лестницы. Дескать, к тем случаям он не имеет никакого отношения. Во-вторых, он велел мне передать, чтобы его дети срочно уезжали из дома. Причём, как я поняла, насовсем.

— Его детям? — переспросил Эстли.

— Главным образом Йоланде, — ответила я. — Сыну с внуком тоже, но как-то менее настойчиво. А вот Йоланда, если судить по его словам, должна уехать из особняка как можно скорее и чем дальше, тем лучше.

Эстли задумчиво постучал пальцами по колену.

— Вариантов получается два, — принялась рассуждать я, следя за реакцией собеседника. Не увидела с его стороны недовольства этим фактом и продолжила. — Либо барон пытается о чём-то предупредить своих детей. Для этого и затеял все эти ночные запугивания. Хотел, что бы они почувствовали неладное или как минимум уехали, не выдержав постоянного стресса. Либо их присутствие в доме просто мешает каким-то планам. Его собственным или кого-то, кому он помогает. Но первый вариант представляется мне гораздо более вероятным.

— Согласен, я тоже склоняюсь к первому варианту, — подтвердил Эстли.

Я коротко кивнула.

— Тем более что призрак действительно не способен толкнуть человека в спину.

— Вы в этом уверены? — с интересом спросил он.

— Абсолютно.

— Стало быть возьмём за рабочую гипотезу, что кто-то абсолютно материальный пытался убить девушку, по всей видимости, дважды, а призрак барона стремится предупредить её об опасности. — Эстли встал со стула и неспешно прошёлся по комнате, заложив руки за спину. — Но если так, почему он не рассказал вам обо всём более подробно? Ведь это — самый простой способ спасти свою дочь.

— Да, это действительно было бы куда более логично, — согласилась я. — Если только у него нет веских причин выгораживать убийцу.

— У вас есть версия. — Это было утверждение, а не вопрос. — Вы знаете, кто пытался убить Йоланду?

— Предполагаю, — поправила я.

— Выкладывайте.

Он снова сел, закинул ногу на ногу и приготовился слушать.

Что ж, я не видела причин скрывать свои умозаключения.

— Принцип «Ищи, кому это выгодно» никто не отменял, — пожала плечами я. — А смерть Йоланды выгодна только одному человеку. После смерти отца основная часть наследства достаётся старшему ребёнку. Следовательно, Аделяру перепала лишь незначительная денежная сумма. Зато в случае гибели Йоланды он как младший брат получит всё. Титул, особняк, земли и тот доход, который они приносят. Вполне распространённая причина для убийства.

— Вы полагаете, что покушения были совершены ради денег? — склонил голову набок Эстли.

— В абсолютном большинстве случаев за преступлениями стоит именно материальная выгода, — высказала свою точку зрения я. — Можно, конечно, предположить, что какая-нибудь женщина приревновала к Йоланде своего мужа и хочет разделаться с соперницей. Можно также предположить, что Йоланда шантажирует какого-то человека, и он пытается избавиться от угрозы радикальным образом. Но всё это не более, чем домыслы. К тому же то, что я успела узнать о Йоланде, делает оба этих варианта чрезвычайно маловероятными. Тогда как в случае с братом мотив лежит на поверхности. Ведь это так удобно — свалить всю вину на привидение. Девушка испугалась, выскочила из комнаты, упала с лестницы. Потусторонние силы плюс прискорбное стечение обстоятельств. Есть и ещё один момент. Вы знаете о том, что средний сын барона обвинялся в своё время в поклонении Орэнду? Впрочем, конечно, вам это известно. — Эстли согласно кивнул, приподняв бровь в знак удивления, что я так быстро успела выведать такие подробности. — Скажу откровенно, мне никогда не приходилось встречаться с этими людьми. Однако я слышала, что на такую стезю их приводят вовсе не религиозные убеждения. Скорее речь идёт о людях, патологически склонных к жестокости. Культ Орэнда просто даёт им возможность проявить данную склонность, придавая ей своего рода легитимацию.

— Мне тоже известна такая версия, — подтвердил Эстли, — и, полагаю, она недалека от истины. Однако при чём тут средний сын барона?

— При том, что патологическая склонность к жестокости зачастую бывает качеством врождённым, — объяснила я. — И, следовательно, если она передалась одному брату, вполне могла передаться и другому. Просто он оказался умнее первого и не стал подвергать себя опасности, предаваясь запретному культу. И позволил себе действовать лишь тогда, когда у него появилась настоящая цель. И, наконец, если преступник — Аделяр, это объясняет неразговорчивость барона. Да, он хочет спасти свою дочь, но сын, несмотря ни на что, ему тоже дорог.