В понедельник дела не делаются

Денег на адвоката набрали пока пять штук, три – родители Рязанцева, пятьсот принесла его зарёванная подруга, остальные, пустив по кругу шапку, собрали с личного состава розыска кто сколько сможет.

– Чего думать?! – горячился Борзов. – Нанимаем Рудика Щеглова! Он наших кровей, мент по жизни, не продаст. Смотрите, какой он стал популярный, нарасхват!

Замначальника КМ перевёл взгляд на Маштакова. Птицын понимал, что в этой материи из них всех лучше разбирается Миха как бывший следователь и прокурор, который в суде выступал. Сыщики, они такого зверя – адвоката – редко на своей тропе встречают.

А Маштаков категорично мотал головой:

– Щеглов не годится. У него фантазии не хватит. Он не вспашет глубоко. Ру-удик!..

– Меня-то он вытащил! – Борзов не соглашался, искренне голубые глазищи таращил.

Все присутствующие знали, о чём идёт речь. В прошлом году начальник УР сбил на служебной машине велосипедиста.

Причинил деду тяжкий вред здоровью. Прокуратура (Кораблёв, кстати, занимался) отказала материал по «пять-два», за отсутствием состава преступления.

– Ну ты, Сан Саныч, сравнил, – Миха поморщился от необходимости объяснять прописные истины. – Тогда прокуратура тебе не мешала вопросы решать. А Рудик был не больше чем парламентёр. Подполковник поддержал опера: – Михаил прав. Не пыли, Сан Саныч. Проблему с Борзовым, – надо признать, весьма серьёзную, – решали комплексным методом. Начальник розыска проплатил как следует потерпевшему за лекарства, за страх и за моральный ущерб. Велосипед ему новый купил. В больнице, когда у обоих участников ДТП брали кровь на алкоголь, знакомый травматолог подменил пробирку с кровью Борзова, результат получился – «трезв». Руководство УВД, понимавшее, что замены Сан Санычу, несмотря на все его минусы, нет и в обозримом будущем не предвидится, подтвердило, что в субботу в шесть утра тот действительно ехал по служебным делам. С прокуратурой тоже решали обстоятельно, заверив, что жалоб от потерпевшего и от его родственников не будет. Сейчас у Маштакова промелькнуло: «Эх, геноссе Трель не знает про этот “отказной”! Ну да мир не без добрых людей, подскажут. Тот же Саша, в борьбе за замовское кресло. Хотя ему резона нет, получится, что он преступление укрыл – отказывал-то материал он». Дальнейшему анализу ситуации помешал открывший дверь в кабинет Винниченко. Прижавшись спиной к косяку, он пропускал следовавшего за ним Птицына Вадима Львовича, который по неизвестному операм поводу был в форме. На груди, кроме институтского и милицейских знаков, он имел рубиновый крест за Чечню. Титов с Маштаковым при виде начальника разом поднялись. Лёха убрал дымившуюся сигарету за спину. – Сейчас у вас следователь прокуратуры проведёт обыск, – ледяным тоном произнёс подполковник. – Препятствий ему не чинить. Копию протокола принесёте мне. Птицын поднял глаза и сразу опустил. Миха успел уловить, что взгляд у него – стеклянный. «Не знал бы Львовича сто лет, подумал бы – обкуренный!» Напоследок замнач КМ бросил: – Я сюда начальника уголовного розыска пришлю.

Боря плюхнул на стол свой забрызганный грязью «дипломат», открыл его, крышка висела на одной петле. Следователь бережно поддерживал её, чтобы не упала.

Достав два бланка протокола обыска, Винниченко проложил их копировальной бумагой. Наблюдательный Маштаков заметил, что копирка легла отображающим слоем вверх, образуя так называемое «зеркало».

«Чмо», – подумал Миха и не смог удержаться от злорадной ухмылки.

Прокурорский среагировал на нее, зашуршал бумагами, выясняя причину. Обнаружив, перевернул хрусткий чёрный листок.

– Мужики, ёлки-палки, – пытаясь придать интонации непринуждённость, сказал он, – что бы с понятыми придумать?

Тит отработанным движением расправил на стороны усы, открыл зубастый рот.

Маштаков опередил его, не допуская ненормативной лексики:

– По-моему, это обязанность следователя, Борис Сергеевич.

А у самого в голове затрепыхалось: «Блин, знал, конечно, что он лох, но не до такой же степени! Надо было подогнать ему левых понятых, которые бы назвались несуществующими данными. Потом потихоньку дунуть на это в прокуратуру… в областную… Прокла-адка!»

Боря спорить с хозяевами кабинета не стал. Было видно, что вся эта ситуация ему не по кайфу, что он затурканный исполнитель чужой воли. Воли зажравшегося барина-временщика, возомнившего себя властителем судеб человеческих. Сложив бланки в «дипломат», с «дипломатом» этим под мышкой Винниченко отправился на поиски понятных. Недовольство своё он выразил, громко хлопнув дверью.

– Не надо, Лёш, – обернувшись к щерящемуся Титову, Маштаков выразительно приложил руку к груди. – Он ничего не решает. Он – пустое место! Ноль!