В понедельник дела не делаются

Кораблёв понимающе переглянулся с начальником розыска. Как и всем детям, мальчику любой взрослый казался старше действительного возраста. А преступнику гораздо меньше сорока и тем более пятидесяти лет. «От двадцати до тридцати», – предварительно прикинул Саша. – А рост у него какой? – продолжал Маштаков. – Примерно как у вас. Только он похудее. Худой он. В последующие пять минут выяснилось, что «дяденька» был хорошо подстрижен, на висках и на затылке у него волосы сведены на «нет», курил дорогие сигареты «Русский стиль», причём лёгкие, в синей пачке, но при этом одет был плохо, и у него были очень грязные руки. – Чёрные! Как у бомжей, которые металл жгут в лесу! Маштаков видоизменял одни и те же вопросы. Добросовестный мальчик соответственно отвечал на них по-разному. Кораблёв отозвал в сторону оперативников. – Учитывайте, мужики, это ребёнок, который оказался в центре внимания взрослых. Похоже, он фантазирует во многом. Бомж, который курит лёгкий «Русский стиль»? Пф… тринадцать рублей пачка! Я такой только по праздникам покупаю. – Бомж, он на эти деньги, это самое, пять пачек «Примы» возьмёт, – поддержал Маштаков. – Сан Саныч, – следователь взял Борзова за рукав, – я пошёл осмотр писать. Ты озадачь народ. Чего все кучкуются без дела? И протянул руку Маштакову. – Привет, Николаич, мы с тобой сегодня не здоровались. – Привет, Сань.

18

По дороге на место происшествия заехали за заместителем прокурора. Предупрежденный по телефону, тот ожидал на перекрестке Баграмяна и Космонавтов. Когда машина остановилась, Птицын пересел с переднего сиденья назад, уступая место.

– Да я бы и сзади доехал, Вадим Львович, – для порядка возразил Коваленко.

– Субординация, – улыбнулся замнач криминальной.

У него было паршивое настроение. По концу месяца район оказался на предпоследнем месте по раскрываемости по линии КМ. На вчерашнем совещании в УВД области его отымели, как Мука[66]. Никакие разумные доводы не воспринимались.

– Почему в других районах раскрываемость выше на семь (девять, одиннадцать!) процентов? У них что, нет таких же, как у вас, объективных сложностей?! – Доводы генерала были отработаны годами.

Ответов на них не существовало. Не будешь же прилюдно озвучивать подозрения, что в других районах манипулируют с цифрами, попросту туфтят. Это – табу. Закрытая тема. Можно было сказать, что у нас прокуратура работает жёстко, авансом статкарточки на выявленные преступления не подписывает.

– Значит, не умеете работать с прокуратурой! – последует немедленный ответ.

Короче, уехал он с совещания с предупреждением о том, если завалит девять месяцев, разговор с ним будет короткий.

При этом о существующем начальнике криминальной, полковнике Дмитриевском, никто и не вспомнил, как будто его и не было. Последний год Дмитриевский постоянно бюллетенил. Ходили слухи, что он собирается на пенсию, но пока рапорта от него не поступало.

Это тоже доставало Птицына.

«Не хочешь больше работать, устал, сломался, – по-человечески понятно, двадцать один год в системе отпахал, всё время на оперативной работе, – уйди достойно. А то спрашивают как с начальника, а зарплату получаю замовскую. Не в этом, конечно, дело, не в полутора сотнях разницы, не в полковничьем потолке даже по более высокой должности. Дело в справедливости. Хорошо ещё до губернии не дошла история с побегом убийцы этого, как его… чёрт… ну не важно… Неделя прошла, тишина! Прокуратура-то наша доблестная почему молчит?»

Птицын глянул на Коваленко. Аккуратно подстриженный рыжий затылок того был непроницаем. Несмотря на нерабочее время, заместитель межрайпрокурора оделся официально: костюм, рубашка, галстук.

«Надо будет распить с ним бутылочку коньяку, – подумал замнач КМ. – Хотя он же из непьющих. Интересно, сам завязал или закодировался? Раньше, говорят, хорошо поддавал. Или на рыбалку пригласить? На Святое Озеро? Отношения, безусловно, налаживать с прокуратурой надо. Всё на их подписях завязано, все показатели. Прокурор новый, Олег Андреевич, человек лёгкий… Договориться с ним можно, но непосредственно с милицией работает Коваленко, а его на кривой козе не объедешь. Разве что раз, другой… Возведешь это в систему, возникнет серьёзный конфликт. Ни к чему. К тому же, новый прокурор впечатление временщика производит, которому здешнее прокурорство необходимо для дальнейшего роста. У них такая же система, как и у нас. Такой же дурдом! Нормальному человеку в большие начальники не пробиться».

Коваленко обернулся.

– Вадим Львович, как воспринято личным составом управления задержание Проскурина?

Тон был горделивым, зампрокурора явно ощущал личную заслугу во взятии с поличным взяточника.

– По большому счёту противно, Виктор Петрович. По одному негодяю люди будут делать выводы обо всех. В прикладном смысле мне по барабану. Он следователь, структура друга-ая…

«Мудак он, этот Проскурин, – продолжил про себя Птицын, – Он ещё бы прямо в кабинете у себя брал, и вывеску на дверь кабинета прибил: “Приём взяток с девяти до семнадцати”».