В последний раз

Утро началось поздно. Костя требовал ласки и уже привычно брал все, что хотел. Я привыкала к его утреннему аппетиту, ставшему в последнее время более агрессивным. Собственно, просыпаюсь от проникновения, и так как оно проходит легко, понимаю, что Костя позаботился, чтобы его встретили гостеприимно. Я вся мокрая и откровенно на взводе. Хнычу от ощущения будто мне не дали кончить.

— Сейчас, сейчас, Малыш, — жарко шепчет Костя, сжимая меня в объятьях.

Узкое пространство кровати предполагает тесное прилегание друг к другу, чем с радостью пользуется мужчина. Костя сжимает меня в объятьях, одной рукой ухватившись за грудь, а вторую свободно расположив у меня между ног, открывая мою промежность для своих движений. Я чувствую дрожь, зародившуюся там, и стону от ощущения падения в пропасть. Мужское сопение переходит в тихий рык, когда мы вдруг меняем положение тел. Я больше не лежу на боку, а уже на животе, Костя фактически на мне продолжает ввергать в экстаз. Кончаю, громко застонав, почувствовав, как он выплеснулся внутри меня. Весьма странное чувство, к которому я никак не могу привыкнуть.

Костя возвращает нас в исходное положение, не выходя из меня. Чувствую, как он целует мою шею и спину, продолжая массировать грудь.

— Доброе утро, — бурчит мне в затылок мужчина. — Ты меня ночью ударила.

— Доброе, — стону я, от легкой боли в соске, который продолжает мучить Костя. — Сильно?

— Терпимо, — фыркнул он в ответ, прикусив местечко между шеей и плечом. — Какие у нас планы на сегодня?

— Поход в магазин и готовка еды, — вздыхаю я, прикидывая, что надо купить.

— Тогда вперед, я хочу еще до магазина потискаться с тобой, — хмыкает мужчина, вдруг став шевелить пальцами другой руки, все еще лежащей между моих ног.

День проходит по намеченному мною плану со всеми коррективами Кости. Мы опробовали секс на моей кухне, хотя я изначально была против. Костя просто прижался ко мне со спины и стал мять попку.

Вперемешку с поцелуями шеи это дало желаемый результат, и я сдалась. Легко избавив меня от домашних шорт, Костя просто усадил меня на стол и стянув свои штаны, без долгих расшаркиваний вошел в меня, заставив охнуть нас обоих. Дерзкие ласки и стремительный темп заставили меня очень быстро кончить. Надо отдать должное моему любимому мужчине, он привел меня к финишу три раза, прежде чем сильно сжать мои бедра, кончить самому, почувствовав мой четвертый взрыв.

После баловства мыс удовольствием лежали в ванне, обнявшись.

— Я говорил, что мне нравится, как ты кончаешь? — прошептал Костя, поливая теплой водой мои плечи.

— Да, — сыто улыбаюсь, позволяя целовать и нежить себя, поглаживая его выглядывающие коленки.

— Очень нравится, — кивает он, тихо посмеиваясь. — Я даже иногда теряюсь, насколько это афигенно.

К вечеру сестра сообщает, что машина прибыла по моему адресу, документы в порядке и надо спуститься за ключами. Выглянув в окно, вижу Сашкину букашку, которая отслужила ей верой и правдой больше двух лет. Мы с Костей решили не откладывать возобновление навыков вождения в долгий ящик и покататься по городу. Садимся в Кузю, и я вздыхаю с улыбкой.

— Я настояла, чтобы Сашка купила машину, — рассказываю я Косте. — Ее облапали в метро, так что повод был.

— И она вошла во вкус, — хохотнул он в ответ.

Завожу мотор и медленно выезжаю со двора на улицу, и позже сворачиваю на оживленный Московский проспект. Я не особо умелый водитель, но приезжая к маме, вожу ее машину.

— Помню, как мама начинала ездить за рулем, когда мы с сестрой были мелкими, — фыркаю я. — Она водила Волгу. Мы сидели сзади и пищали от восторга. Женщина за рулем тогда была редкостью. А мы катались каждый день в школу. Зимой она подбирала еще детей по дороге, и иногда нас набивалось очень много.

— Волгу? — удивился Костя, округлив глаза.

— Ага, — киваю я, смотря в зеркало. — Папин Волган. Машина — зверь. Передние сиденья такие сплошным диваном были. Она мне казалась такой огромной. Помню, как мы на природу выезжали втроем. Это было классно!

— А почему твоя мама не вышла замуж еще раз? — вдруг спрашивает Вольский, глядя на меня с улыбкой.

— Если честно, наверное, дело в нас с Сашкой, — пожав плечом отвечаю. — Она любила моего отца. И к тому же мы мешали. Мы с сестрой придумывали смешные клички ее ухажерам, а она потом не могла без смеха смотреть на них. Кстати, у мамы всегда были поклонники, но два ребенка рядом отпугивали многих из них. Если мужчин не смущал факт наличия детей, то мы уж явно не упрощали им жизнь.

Костя засмеялся от моих слов и мимики, с которой я признавала свои проказы.

— Однажды был мужчина, который стал ухаживать за мамой, — вспомнила я, сворачивая с Московского проспекта на Лиговский. — Помню, что мы ходили в гости. Мама, мы с сестрой и этот мужчина. Все было хорошо, но за время визита прошел дождь. Мы все вместе возвращались домой и по дороге увидели большую лужу. Этот мужчина перешагнул, а мы остались на другой стороне. И я тут громко говорю: "А наш папа нас бы перенес, а маме руку подал". Я до сих пор помню, как он замялся, услышав меня. Как ты понял, больше мы его не видели.