В постели с чужим мужем

Ошибка. Он готов был поломать свою привычную жизнь ради нее, а она называла это ошибкой. Она принимала его за человека, который способен был трахать подругу своей жены, не неся за это никакой ответственности. Может, она воображала, что после всего этого они, как ни в чем не бывало, сядут попивать с Элей чай, беззаботно болтая о погоде?

Идиотка.

Внезапное, резкое желание дать Варе понять, что все, что было между ними вчера — не фикция и не случайность, и уж тем более не ошибка, каковой она это назвала, он усадил ее на свои колени, спиной к себе, и широко развел ей ноги, не позволяя сдвинуть их снова. Желание, замешанное на ослепляющей ярости и ее дурманящей близости, стучало по вискам, заставляя тело нетерпеливо пульсировать. Уже затвердевший член упирался в ягодицы Вари, но несмотря на клокочущую внутри животную потребность немедленно ее оттрахать, он не собирался этого делать. Не так. Не сразу.

Скользнув рукой меж ее ног, он удовлетворенно хмыкнул, почувствовав, какая она там влажная. Она тоже хотела его — снова, как бы ни называла то, что было между ними вчера.

— Ошибка, — повторил он сказанное ею слово издевательским тоном и, приподняв Варю на себе, вошёл в нее одним пальцем и крепко сцепил зубы, когда она прерывисто выдохнула и беспокойно задвигала бедрами, пытаясь насадиться на палец так, чтобы он оказался в ней ещё глубже. И он готов был ей это дать.

— Если это ошибка, то я готов ошибаться бесконечно, — вот и все, что Кирилл сумел выдавить перед тем, как снова потерял над собой контроль и вогнал в Варю второй палец, а следом — и третий, растягивая ее для себя, готовя к тому, что скоро в нее войдёт его член.

Ему больше не нужны были ее слова — он все понимал по тяжёлому дыханию Вари, по тому, как она сжимала собой его пальцы, как впивалась ногтями в его ладонь, требуя двигаться быстрее… Он убрал руку, когда почувствовал, что она близка к тому, чтобы кончить, но сделал это только для того, чтобы вогнать в ее текущее лоно нетерпеливо пульсирующий член.

Запустив пальцы в растрепанные темные локоны, Кирилл заставил Варю откинуть голову ему на плечо и одновременно с тем, как начал отрывистыми толчками двигаться внутри нее, трахал языком и ее рот. Он хотел ее всю. Хотел подчинить себе, дать понять, что это — не какая-то чертова ошибка. Это его осознанный выбор, который ей придется принять, даже если сейчас она воображает, что сможет жить дальше так, словно ничего не было. Нет, он попросту не даст ей забыть обо всем, что делал с ней и что она ему позволяла.

Ощущая, что ещё немного — и он взорвется, Кирилл схватил Варю за бедра, начиная насаживать на себя быстрее, резче, нетерпеливее, и когда она приглушённо вскрикнула, сделал ещё несколько бешеных рывков внутри нее, но прежде чем позволил себе излиться, прикусил Варину шею сзади — до боли, до оставшейся на коже отметины, чтобы помнила, как он ее трахал и как она от этого стонала.

Он не успел даже выровнять дыхания после всего случившегося, когда дверь в спальню вдруг резко распахнулась и на пороге показалась бледная, как мел, Эля. В ее глазах читалось неподдельное потрясение, а он, все ещё державший Варю в своих объятиях, в этот момент испытал только одно желание — расхохотаться от всей этой, достойной дурного анекдота, ситуации.

— Кир! — между тем, заговорила его жена. — Господи, Кир, как ты мог?

И в этом вопросе ему послышалось нечто гораздо большее, чем было ею озвучено.

Глава 19

Варя медленно перевела взгляд на Элю. Ей почудилось, будто она всё это себе придумала — и эту крышесносную близость, и появление Эльвиры, которая возникла на пороге словно чёрт, выскочивший из табакерки. А потом Варя инстинктивно зажала рот ладонью, когда поняла, что к горлу подступила тошнота, и сорвалась с места, устремляясь в ванную, где её и вывернуло наизнанку.

Потому что это было невыносимо. Ещё ночью она, проснувшись, думала о том, что после их секса с Кириллом через несколько дней в ней может зародиться новая жизнь. И она будет самой, что ни на есть, настоящей. Не выдумкой, не обманом, в который они обе с Элей погрузили Кира. И принадлежать этот малыш станет Кириллу и ей… На деле же, она будет должна отдать его Эльвире, забыть о ребёнке, забыть о том, чтобы его увидеть, обнять, прижать к себе. Но пока ведь она сможет самообмануться, вынашивая его…

А теперь появление Эли расставило все точки над «и», вернуло Варю туда, где она находилась в последнее время — в фарс, частью которого была и она сама.

Закрыв за собой дверь в ванную, Варя склонилась над раковиной и бросила в лицо несколько пригоршней ледяной воды. Снаружи слышались голоса, к которым она почти не прислушивалась, и тем не менее, до неё донеслась фраза Эли:

— Такое бывает с беременными. Всё нормально.

Всё нормально? Нет, она в самом деле это сказала? Всё было как угодно, но только не нормально.

— Варя… Варя, ты как?

Это уже был голос Кирилла, в котором, в противовес тому, что сквозило в словах Эли, послышалась настоящая тревога.

— Всё нормально, — глухо откликнулась она. — Я скоро выйду.