В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора

В августе Елизавета провела шесть дней в поместье Каудрей в Суссексе, где жил Энтони Браун, 1-й виконт Монтэгю, ведущий представитель католической знати.[1050] Прослуживший в нескольких посольствах в начале правления Елизаветы и назначенный лордом-губернатором Суссекса, Монтэгю в 1585 г. лишился своего поста. По мере того как преследования католиков набирали обороты, его все больше вытесняли из политической жизни. Среди его домашних были активные сторонники иезуитов и испанского вторжения; ему принадлежал ряд домов, где, как считалось, получали помощь и поддержку католические священники-миссионеры. Кроме того, Монтэгю стал участником заговора, имевшего своей целью брак Марии Стюарт и Томаса Говарда, герцога Норфолка. Хотя Монтэгю и выступил на стороне Елизаветы, когда над Англией нависла угроза испанской Армады, у него были все основания опасаться, что его накажут в назидание остальным, как случилось в 1578 г. с Эдвардом Руквудом из Юстон-Холла, когда королева путешествовала по востоку Англии. Однако на сей раз правительству хотелось избежать обвинений в жестоких гонениях на католиков. Целям Тайного совета куда больше отвечала демонстрация одним из католиков-аристократов верности королеве.

Монтэгю не терпелось доказать свою преданность ее величеству; в августе он устраивал в Каудрей-парке пышные развлечения, подчеркивая свое положение ведущего представителя местной знати. Местные жители танцевали для королевы, к ним примкнули Монтэгю и его жена, демонстрируя «прекрасные отношения» между всеми сословиями; актеры, одетые Пилигримом и Дикарем, произнесли речи, в которых подчеркивали порядок, царящий в графстве, и верность королеве. В то же время они намекали на то, что внешний мир полон предателей и сомневающихся. Монтэгю старался отмести обвинения в том, что католицизм ведет к измене и угрожает спокойствию страны и жизни королевы. Он, как и многие другие католики, напротив, указывал на протестантизм как главный источник «мятежей и гражданского неповиновения», ведь протестанты – «люди, которые подвержены влечениям и страстям и стремятся к могуществу и власти, конфискуя, уничтожая и портя дома, в которых обитают благородные старинные семьи».[1051]

За две недели до того в Лондоне вспыхнул мятеж, за которым стоял Уильям Хэккет, фанатик-протестант. Мятеж как будто доказывал справедливость доводов Монтэгю. В июле Хэккет объявил себя Мессией; на лондонских улицах он и два его последователя молились за свержение правительства и утверждали, что королева – узурпаторша.[1052] Провозгласив, что Судный день близок, Хэккет взял «металлический инструмент» и «злодейски и предательски» изуродовал висевший в его квартире портрет королевы, особенно ту его часть, которая соответствовала сердцу Елизаветы, и «особенно предательски бранил личность ее величества».[1053] В час дня 26 июля 1591 г. всех троих арестовали.[1054] Хэккета признали виновным в государственной измене, через два дня его казнили у Чипсайдского креста.[1055]

Хотя другим протестантам не терпелось отмежеваться от Хэккета и они называли его сумасшедшим, на процессе Хэккета прокурор отвергал доводы о «безумии» обвиняемого и утверждал, что он, наоборот, возглавил тщательно продуманный заговор с целью свержения существующего строя. Хотя Хэккет был пуританином-фанатиком, правительство Елизаветы поспешило объявить его католиком. Как писал в письме в Рим иезуит Роберт Саутуэлл, «пуританина Хэккета выставили папистом, причем самого вульгарного толка».[1056]

Перед лицом таких беспорядков Монтэгю утверждал, что его имение Каудрей – оплот стабильности и верности. Однако его демонстрация верноподданнических чувств оказалась напрасной. 18 октября Елизавета издала новую антикатолическую прокламацию, в которой грозила дальнейшими карами всем, кто укрывал у себя католических священников.[1057] В прокламации, которую, скорее всего, составили члены Тайного совета, пока королева гостила у Монтэгю, деятельность католиков называлась «изменой в сердце нашего государства».[1058] Сэр Джон Харингтон заметил, что, по мере того как антикатолические законы становятся все более суровыми, «их методы делаются все грязнее», однако он не понимает, что было вначале: «Зловещие ли деяния католиков вызвали к жизни такие суровые законы, или суровость законов подвигла их к столь чудовищным злодеяниям?»[1059]

На следующий год стало известно еще об одном заговоре, руководители которого находились за границей.

Томас Фелиппес, который в прошлом работал на Уолсингема, а позже перешел в подчинение графа Эссекса, получил сведения из Фландрии. Заговорщики под руководством некоего офицера сэра Уильяма Стэнли собирались убить Елизавету и ускорить иноземное вторжение при поддержке папы римского и герцога Пармы.