В постели с Кинг-Конгом

– Именно, – кивнула я, – пожалуйста, попытайтесь вспомнить, может быть, Антон Евгеньевич в последнее перед исчезновением время совершал странные поступки?

– Да нет, – протянул Вадим.

– Нам поможет любая мелочь, – настаивала я. – Например, он бросил курить?

– Он никогда не дымил, – сказал помощник.

– Любил молоко и внезапно перестал его пить, изменил привычный стиль одежды, купил другой парфюм, поменял машину, написал воспоминания, впал в сонливость или, наоборот, практически не спал, – назойливо перечисляла я.

Вадим слушал и наконец произнес:

– Я подумаю. А вы не можете нажать на того человека, который имел при себе деньги?

– Он умер, – вздохнула я.

– Вау! – вырвалось у Рукина.

– Ничего криминального, – поспешила я его успокоить, – инфаркт.

– Антон жив, – убежденно произнес Вадим, – я твердо уверен, что он не скончался, я бы непременно почувствовал, понял… ну… в общем… это все.

Я распрощалась с Рукиным, вышла из дома, села в свою малолитражку и поехала в торговый центр.

Тамара уже ждала в кафе. Увидев меня, она замахала рукой и сказала:

– Хорошо, когда человек понятливый. Другая начала бы вопросы задавать, а вы сразу мне подыграли!

– Записка не оставляла места для полета фантазии, – ответила я, – вы хотите что-то рассказать?

Горничная легла грудью на круглый пластиковый столик и заговорщицки зашептала:

– Вадик хороший, честный человек, предан Антону Евгеньевичу, надеется его живым увидеть. Для него все, что связано с Алферовым, – свято. Он хозяином безмерно восторгался, до смешного доходило. Купит Лариса мужу пальто, глядь, через пару дней Вадик в похожем появляется. Ну, конечно, он себе по средствам одежду покупал, да здесь важно не качество, а принцип. Раньше Рукин куртки носил, я ему сто раз говорила: несолидно, приобрети нормальный доломан, ты не мальчик в кацавейке бегать. А он отмахивался, и пожалуйста! Поглядел на босса, и стиль поменял. Когда врач посоветовал Антону отказаться от мяса, Вадик моментально забыл про говядину, сосиски, ветчину и прочее. По его убеждению, Антон Евгеньевич бог, Лариса богиня, Женя лучший мальчик на свете. Никакие катаклизмы не заставят его изменить свое мнение.

– Рукин рассказал мне про наркоманию Ларисы, значит, он реально оценивал хотя бы супругу шефа, – возразила я.

Тамара оглянулась по сторонам.

– А что ему оставалось делать? Вы копать начнете, людей спросите, вам сообщат, как оно было. Вадик попытался гнилую доску красивым лаком покрыть! Он вам как историю преподнес? Несчастная мать, убитая горем, попробовала наркотики на поминках, забылась на короткое время, поняла: вот оно, избавление от тяжких мук, и подружилась с иглой!

– Вы подслушивали? – напряглась я.

Тамара откинулась на спинку стула.

– Вадик всем одно и то же дудит. Кто ни спросит, поет про психологическую травму хозяйки.

– Вы с ним не согласны? – в упор спросила я. – Рукин врет? Зачем?

Тамара поморщилась:

– Вадик спасает репутацию Ларисы.

– Она умерла, – безжалостно напомнила я, – на том свете репутация женщине, хорошая или плохая, никак не поможет и не помешает.

– Вадиму невыносима мысль, что на любимого шефа упадет тень, – сердито выпалила домработница. – Я, между прочим, с Алферовым дольше, чем он, живу. Рукин позже в семье появился. Он человек порядочный, воспитанный, но штукатурщик.

– Простите, кто? – не разобрала я.

– Штукатурщик, – повторила Тамара, – замазывает грязную стену, закрашивает краской, засверкает она, засияет, а что внутри? Гнилье!

– И сколько в семье Алферовых было таких грязных поверхностей? – напрямую задала я вопрос.

Тамара смутилась:

– Рассказывать не хочу, сплетня получится.

– Если знаете, то выкладывайте, – велела я.

Горничная начала одергивать кофту, надетую на платье, закатывать глаза, шевелить губами.

– Сколько? – не выдержала я.

Тамара чуть повернула голову и внезапно стала похожа на старую опытную лису.

– Сколько? – повторила я.

– Сколько? – эхом откликнулась домработница.

Мне надоела игра в вопросы, поэтому я достала кошелек, демонстративно положила его на стол и произнесла по слогам:

– Сколь-ко руб-лей?

Тамара схватилась ладонями за щеки:

– Ох! Вы подумали! Решили, что я вознамерилась! Продать секреты Антона Евгеньевича? Никогда!

Глава 11

– Простите, не хотела вас обидеть, – быстро сказала я и засунула портмоне в сумку.

Но Тамара не успокаивалась:

– Я похожа на мерзавку?

Я попыталась улыбнуться:

– Конечно, нет.

– Но вы хотели меня подкупить! – со слезами в голосе заявила домработница.

Я начала врать, не надеясь на успех.

– Еще раз извините, у нас вышло недопонимание. Я спрашивала, сколько тут стоит кофе с пирожными.

– Правда? – обрадовалась Тамара.

У меня вырвался вздох облегчения.

– Конечно, раз вы выбрали это кафе, значит, заглядываете сюда и в курсе ассортимента и цен.

На губах собеседницы появилось подобие улыбки.

– На минус первом этаже супермаркет, я покупаю в нем Вадиму продукты, набью пакеты и сюда спешу, награждаю себя ватрушкой с чаем, недорого и очень вкусно. Возьмите плюшку с творогом.

– Сейчас вы работаете на Рукина? – спросила я, сделав заказ.

Тамара сняла со спинки стула куртку и накинула на плечи.