В постели с Кинг-Конгом

Шлепая ластами, я двинулась по коридору. На пути мне встретилась Муся. Мопсиха выпучила и без того огромные глаза, присела, налила гигантскую лужу и опрометью бросилась в сторону гостиной. Мне пришлось топать в небольшой чуланчик за шваброй. Сделав пару шагов, я столкнулась с Фирой, та отреагировала почти как Муся. Сначала вытаращилась, затем присела, а спустя мгновение унеслась. Правда, было отличие: вместо лужи передо мной возникли, так сказать, твердые отходы собачьего организма. Надеюсь, Макс не среагирует, как щенки.

В дверь позвонили, я, затаив дыхание, со всей возможной скоростью подрулила к входной створке и, не посмотрев на домофон, отперла замок. Для пущей убедительности, когда железная дверь стала приоткрываться, я завыла, заухала, затопала ластами и замерла. Вместо обескураженного Макса передо мной предстала интеллигентнейшая семидесятилетняя Розалия Львовна с восьмого этажа. С очаровательной старушкой, всю жизнь проработавшей в институте, где готовят будущих дипломатов, преподают этикет и хорошие манеры, мы состоим в тесной дружбе. От Розалии Львовны, до сих пор употребляющей выражения «милостивая государыня», «поелику возможно», «соблаговолите молвить слово», я научилась многим полезным вещам. Меня воспитывали мама, оперная певица, и отец, профессор, доктор наук, имеющий еще и звание генерала. Поверьте, у нас дома никогда не ели картошку со сковородки, шпроты из банки и не резали колбасу на газете. Мама всегда накрывала стол не клеенкой, а скатертью, красиво сервировала ужин, тщательно следила за правильностью моей речи и никогда бы не позволила мне отправиться на улицу непричесанной. Да что там прогулки! Проснувшись, я бежала в ванную и покидала ее при полном параде, одетая в платье. Мамуля не разрешала мне разгуливать по квартире в халате. Годам к шести я ловко управлялась со всеми столовыми приборами, не путала нож для мяса и рыбный, ела торт небольшой вилочкой и знала, что салфетки разные, одну кладут на колени, другой вытирают губы. Но, подружившись с Розалией Львовной, я услышала про существование ножниц, которыми полагается отрезать верхушку у яйца, перед тем как опустить в него специальную ложечку, маленьких щипчиков, коими следует подцеплять с тарелки оливки-маслины, вилочек для омлета, двузубцев для яичницы, и выяснила: ножей существует около сорока разновидностей. А уж число бокалов, тарелок, розеток и прочих предметов сервировки оказалось запредельным.

– Я слышала, что студенты-технари боятся сдавать матанализ, – усмехалась Розалия Львовна. – Не знаю, не знаю, может, действительно это предмет заковыристый, но мой курс намного сложнее. Люди не знают элементарных вещей. Ну, например, мужчина должен пропустить даму у двери вперед. Но в лифт он входит первым. Маленькие нюансики, но именно они говорят о воспитании, сообщают, в какой социальной среде рос человек.

Я люблю Розалию Львовну, с удовольствием общаюсь с ней. Одна беда, мне приходится постоянно держать себя за язык. Пожилая дама считает слово «дурак» площадным, а выражение «лысый мужчина» заставляет ее багроветь от смущения.

– Лампочка, – пролепетала Розалия, впервые услышав от меня вышеупомянутый оборот, – такие слова дамы не произносят.

– Но если он лысый? – справедливо удивилась я.

Старушка смутилась:

– Деточка, женщина не обсуждает мужскую внешность, это не комильфо, вульгарно, грубо. На самый крайний случай, в ситуации общения с ближайшей родственницей, подчеркиваю, собеседница должна быть дамой, а не кавалером, можно позволить себе воскликнуть: «Ах, маман, Иван Петрович не похож на Аполлона. И это расстраивает меня до глубины души».

И вот сейчас милейшая старушка замерла на лестничной клетке, как сталактит или сталагмит. Простите, не помню, что свисает с потолка пещеры, а что торчит из пола.

– Здравствуйте, Розалия Львовна, – быстро сказала я, – не пугайтесь!

Безукоризненно уложенные седые кудряшки преподавательницы хороших манер встали дыбом. Я поразилась. До сих пор считала, что этот эффект придуман создателями кинофильмов – ну не могут человеческие волосы подняться кверху сами. Ан нет, оказывается, режиссеры не столь уж креативны. Сейчас Розалия Львовна пятится в сторону лифта, а на ее голове колышется шапка из торчащих вверх пружинок. Я испугалась за психику дамы, вышла из квартиры, протянула вперед руку, хотела объяснить ситуацию, но профессор хороших манер заорала:

– …! Уйди вон! …! Убери на… свои лапищи! Сейчас тебе мало не покажется! …! …!

Потом она развернулась и понеслась вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Я обалдела. Не знаю, что поразило меня больше: невероятная прыть и замечательная физическая подготовка всегда чинно шествующей преподавательницы или то, что трогательно краснеющая при слове «балбес» Розалия Львовна умеет виртуозно материться. Надев гидрокостюм, я собиралась ошарашить Макса, но сама впала в ступор.

За спиной послышался щелчок, я обернулась и поняла, что входная дверь захлопнулась, я осталась у лифта без ключей и мобильного телефона, в гидрокостюме и маске.