В постели с наставником (ЛП)

— Не заводи эту песню по новой. Сегодня утром я не в настроении думать о браке. — Где мальчишка нахватался этих бредней? — Мне бы придумать, что ответить святому отцу, когда он спросит, почему во время мессы церковь оказалась закрыта.

— Не надо ничего придумывать. Я взял ключи и открыл церковь. И увел девушку, пока ее не обнаружили.

Дункан заморгал. Сумбур в его сознании несколько прояснился. Удивительно, но Джон оказался более ответственным, чем он сам. Если бы проктору донесли, что в общежитии ночевала женщина, им пришлось бы до осени выплачивать штраф.

Хоть какая-то польза от этих безумных ночей. Джон снова стал похож на нормального мальчишку.

За исключением одного.

Одной детали, за которую уцепился взгляд его воспаленных глаз, когда он, оглядев Маленького Джона с головы до пят, узрел том в месте, где обычно располагался член, нечто округлое и бесформенное.

Глава 10.

Он уставился на странную выпуклость между ног мальчика. Потом перевел взгляд на его лицо.

Маленький Джон в панике попятился.

— Ты, наверное, голоден. Я что-нибудь принесу.

Он поймал его за руку и резко поддернул к себе. Они столкнулись грудь в грудь. И когда мальчик сделал вдох, Дункан ощутил мягкий толчок. Перевязь под его туникой. Но не на ребрах. Выше.

Он вгляделся в мальчишку, изучая черты, которые до сего момента не казались ему подозрительными. Легкие, светлые волосы. Нежные губы, слишком скорые на обиду. Лицо Джона магическим образом преобразилось, и Дункан понял то, о чем должен был догадаться с самого начала.

Открытие потрясло его, как удар кулаком в темя.

Щеки, на которых не рос даже пушок — и никогда не вырастет. Оробевший взгляд. Узкие плечи, слишком широкие для юноши бедра…

— Боже, — выдохнул он. — Ты женщина. — Неловкость, несоответствие. Как от потуг писать левой рукой.

Она яростно, отчаянно замотала головой, а потом, поняв, что бессмысленно отрицать очевидное, совершенно по-женски расплакалась, уткнувшись лицом ему в грудь.

Если их увидят, если хоть одна живая душа узнает… В его одурманенном мозгу начала вырисовываться картина того, какими будут последствия. Он схватил ее за руку, и его бросило в жар.

— Идем. Живо.

По пути в его комнату им, по счастью, никто не встретился. Они зашли внутрь, и Дункан, захлопнув дверь, отшвырнул девчонку от себя с такой силой, что она отлетела к стене. Он был до смерти перепуган тем, насколько страстно хотел поцеловать ее, нет, поглотить ее полностью — и сейчас, и все это время, все эти долгие недели, пока внутри него росло отвратительное чудовище, желавшее проделать с мальчиком вещи, которые ни один мужчина не вправе желать от другого.

Потому что Джон был не просто другой. Он был другая.

Дункан подтащил ее к себе. Он должен знать наверняка. Должен добыть последнее доказательство. Сведя вместе ее запястья, он зажал их в кулак. До чего легко сломить сопротивление женщины, подумалось ему сквозь пелену ярости. Можно даже не напрягаться.

Она выворачивалась, брыкалась, громким шепотом требовала отпустить ее, но он оставался неумолим. Запустив правую руку в ее шоссы, он пошарил у нее между ног. Пальцы, обжигаясь о голую кожу, запутались в мягких завитках. И нащупали рядом комок ткани.

Зажав улику в кулаке, он поспешил выдернуть руку наружу. Пока соблазн не стал слишком велик.

Пока он не пересек черту.

Он потряс жалкой обманкой у нее перед носом.

— Ты меня одурачила! — Выставила полным болваном. Идиотом. Деревенским дурачком, не умеющим отличить овцу от барана.

Впрочем, не его одного. Она одурачила их всех.

Или не всех?

— Кто о тебе знает? Джеффри, Генри? Говори.

— Только Гэвис, — пробормотала она, опуская глаза в пол.

— Какая еще Гэвис?

Она вскинула голову. Глаза ее сверкнули гневом под стать тому, что кипел внутри него самого.

— Ты спал с нею и не спросил, как ее зовут? — Для мужчин, очевидно, в этом не было ничего зазорного.

— Кто она?

— Девушка, которую ты подложил мне в постель, — с горечью отозвалась она.

Он густо покраснел до самой шеи. Они же… Он же ясно слышал, как они…

— Мы шумели, чтобы ты ничего не заподозрил! — воскликнула она, завидев его растерянность.

Его затопило облегчение.

— Больше никто не знает?

— Никто. И не должен узнать. Пожалуйста, Дункан, помоги мне.

Челюсть его изумленно отвисла, а потом сердито захлопнулась. Вот уж что-что, а помогать этой предательнице он не собирался. Чего он хотел сделать, так это занести кулаки и бить ее смертным боем, пока не иссякнет переполнявшая его злость.

Но он не мог поднять руку на женщину, какой бы подлой и лживой она ни была.

— Помочь? Да чем же? — вырвалось у него. — Чего ты вообще можешь хотеть?

— Того же, чего и ты! Я хочу вольно жить, учиться, ходить по улицам, не опасаясь, что ко мне начнут приставать. Я хочу, чтобы в первую очередь меня слушали, а не оценивали размер моих… титек.

Господи, помоги. Он немедленно уперся взглядом в ее плоскую грудь.

— Представь себе, они там есть, — огрызнулась она. — Просто перевязаны.

— То есть, история про падение с лошади это… — Он не договорил. Вранье. Сплошное вранье. Ловко же она обвела их вокруг пальца.