В постели с наставником (ЛП)

— Да. — Она улыбнулась, вспомнив пышную золотистую гриву покойного короля. Сходство с царственным отцом доставляло Джейн немалую гордость, когда она была маленькой. Она воображала себя принцем, который может получить все, что только пожелает — стоит лишь протянуть руку.

Впрочем, разговор об отце лучше отложить на потом.

— Что это за песня?

— Рано пока называть это песней.

Значит, он сложил ее сам.

— А слова уже есть?

— Так, несколько строк. — Он заиграл мелодию с начала и запел.

Смотреть на тебя приятно моим глазам, ласкать тебя приятно моим ладоням, целовать тебя приятно моим устам, любить тебя дорого моему сердцу.

Позволь возлечь с тобой рядом, позволь любить тебя вечно.

Он замолчал, а музыка лилась дальше.

— Конец я еще не придумал.

Она задержала дыхание.

Множество раз она всматривалась в его глаза, пытаясь прочесть его чувства, но только теперь поняла, где они скрывались все это время. Они струились сквозь его пальцы, складываясь в слова, превращаясь в музыку, обнажая перед ней его душу. Каждое слово и каждая нота наполняли ее сердце радостью, подобной той, что он уже подарил ее телу, и сердце ее забилось в одном ритме с дрожанием струн.

Наконец, последняя нота уплыла в воздух и затихла. Что же дальше? Она замерла в ожидании. И встретилась взглядом с его серыми, полными надежды глазами.

Он отложил инструмент в сторону, и они тесно обнялись. Он нежно гладил ее волосы, а она, закрыв глаза, уютно и расслабленно устроилась у его груди, слушая, как стучит его сердце.

— Да, — шепнула она, отвечая на вопросы, прозвучавшие в песне. — Навсегда — да.

Позднее, ночью, она задумалась, что означает это слово — навсегда.

Всю жизнь она наблюдала, как мужчины ставят себя выше женщин, и обещала себе сделать все, чтобы не попасть в зависимое от них положение.

Когда она жила в Виндзорском дворце, у нее, как у дочери короля, было все — еда, одежда, защита. Невидимые слуги, коих во дворце было несметное множество, разжигали камины, приносили одеяла, исполняли любые ее желания.

Потом они лишились всего. Дважды. Сначала по вине парламента, потом из-за мужа ее матери.

Десять лет, пока они жили в маленьком доме в деревне, каждое полено, каждый кусок хлеба был на счету. Потом Солей вышла замуж. У них снова появились еда, одежда и защита. Конечно, роскошествовать, как в былые времена, не приходилось, но все самое необходимое было в достатке.

Тот факт, что миром правят мужчины, был для нее очевиден. Но она выросла в доме, где мужчин не было, и потому не имела точного представления, как они этого добиваются. В ее глазах они шагали по жизни и по праву рождения присваивали себе все, что полагали своим.

Только пожив среди них какое-то время, она поняла, что их доля не так проста, как кажется.

Еда и питье не появлялись из воздуха. Любые жизненные блага им приходилось зарабатывать тяжким трудом. Все, что мужчина мог назвать своим, добывалось потом и кровью, благодаря силе его рук, упорству его воли и остроте его разума.

Она серьезно заблуждалась на счет мужчин. Когда они приходили в возраст, их выставляли за дверь, и пробиваться в жизни они должны были сами — своим трудом и умом. Однако по поводу женщин она никогда не питала иллюзий. Если мужчин выставляли за дверь, то женщин запирали в четырех стенах.

Устройство жизни не изменилось с тех пор, как она сбежала из дома. Изменилось другое — она сама.

Раньше она и помыслить не могла, что ею завладеет любовное безумие. Она не думала, что может возжелать мужчину так, как она возжелала Дункана, что будет искать и находить радость в соитии, что будет наслаждаться тем, насколько разные их тела и тем, насколько идеально они подходят друг к другу. Она хотела, чтобы это волшебство задержалось с нею надолго.

Навсегда.

Но если Джон исчезнет, в жизни Джейн больше не будет латыни. Нельзя будет, нацепив шоссы, вольно бродить по улицам, получать знания, распевать в пивной песни вместе с друзьями-студентами. С мечтами увидеть Париж или Рим придется навсегда распрощаться.

А если с Дунканом, не приведи Господь, что-то случится, то она окажется совершенно беспомощной и беззащитной.

Она хотела быть с ним, но не такой ценой. Должен быть какой-то другой выход.

Если Дункан любит ее, он поймет.

Глава 17.

— Расскажи о своей семье. — Они лежали в постели, обнявшись, обнаженные после любви. Прижимаясь к нему и слушая его расслабленное дыхание, Джейн подумала, что настал момент расспросить о его близких. Он почти не упоминал о них, больше задавал вопросы о ее семье. — Ты говорил, у тебя есть старший брат. Вас только двое?

Его рука слегка напряглась на ее плече.

— Теперь — да.

Всего два слова.

Она не видела выражения его глаз. Навивая на палец волосы, которые курчавились на его груди под ее щекой, ждала продолжения. Он молчал, и она мягко подтолкнула его:

— Теперь?

— У меня был младший брат.

Был.

— Как его звали?

— Питер.

Она поняла, что это грустная история. Дотянулась до его правой руки и сплела с ним пальцы.

— Он умер, когда ему было шесть.

— От болезни?

— Нет. Не от болезни.

Установилось тягостное молчание.