В постели со Снежной Королевой

Алена ничего не ответила. Ей вдруг стало до тошноты скучно, противно. До этого дня она считала Любу своим лучшим другом, надежным товарищем, землячкой, почти родной сестрой — к Симе, более позднему своему приобретению, она относилась несколько поверхностно, легко, ничего от нее особенного не требовала. Их отношения с Симой ограничивались разговорами — пустыми и такими приятными… А теперь все перевернулось с ног на голову! Или просто у Симы еще не было повода предать ее?..

— Прости меня, — угрюмо всхлипнула Люба.

Алена снова промолчала.

— Если бы ты знала, как я люблю Алешу… Когда вы поженились, я всерьез хотела умереть. Я никогда не показывала этого, но… — Люба звучно высморкалась, — …но в душе моей все эти годы царил самый настоящий ад. Каково мне было наблюдать за вами со стороны?.. И потом (не обижайся, но это правда!) — женой ты была скверной. Вечно где-то отсутствовала, вечные твои репетиции… Готовила плохо, не следила за его внешним видом…

— А ты следила? — устало спросила Алена. — Тогда я только одного не понимаю — почему он от тебя сейчас решил сбежать…

* * *

— …перестань, — сказала Сима. — Все, не реви — тебе же еще вечером выступать перед публикой.

— Перед публикой… — пробормотала Алена. — Да они ничего не заметят, даже если я голой на сцену выскочу.

— Уж это-то они прекрасно заметят! — усмехнулась Сима. — Ну, Любка, ну, дает… От кого угодно ожидала, но только не от нее! Как она могла так с тобой поступить…

— Выходит — могла, — всхлипнула Алена, заливаясь горькими слезами у Симы на плече. — Ох, спасибо тебе, что сразу примчалась, как только я тебе позвонила. Мой брат все время повторяет — «в жизни каждой дамы трагедии и драмы»… Выходит, он прав? Смешно.

— Смешно…

— При Любке я еще держалась, а потом… — Алена махнула рукой.

— На водички.

— Спасибо… — стуча зубами о край стакана, Алена выпила воды и понемногу стала успокаиваться. — Сима…

— Что, Алена?

— Я ничего не понимаю. Почему я тогда не переживала, а сейчас вдруг взялась реветь?

Сима убрала от ее лица пряди спутавшихся волос, стряхнула пылинку с плеча.

— Ты переживала. Только выразилось это у тебя своеобразно — взяла и ушла работать в ресторан. Мазохизм в чистом виде! Перед тобой открывалась такая карьера! Весь мир был перед тобой! А ты взяла и забилась в какую-то нору…

— Нет, это я не потому… — задумчиво пробормотала Алена. — Просто мне надоело все, я не видела никакого смысла…

— Вот именно! — нетерпеливо перебила ее Сима. — Ты потеряла смысл жизни, когда рассталась с Алешей! Ты наделала кучу глупостей, но ты не ревела! А сейчас тебя отпустило — когда правда-то открылась…

— Что значит — «отпустило»?

— То и значит! Ты теперь свободна — по крайней мере, от своего прошлого. Как говорится — вопрос закрыт. Поплачь еще немножко, а потом все окончательно пройдет.

Алена смочила платок оставшейся в стакане водой, прижала его к лицу, стараясь не тереть кожу.

— Сима… Я ведь с тем мужчиной познакомилась — помнишь, тот, из парка?

— Который на Ричарда Гира похож? — всплеснула руками Сима. — Боже мой… Ты все-таки решилась к нему подойти?

— Нет… — улыбнулась Алена сквозь слезы. — Он сам ко мне пришел. Позвонил в дверь, и я открыла.

— Фантастика! — выдохнула Сима.

— Я тоже сначала так подумала… А потом выяснилось, что он здесь жил раньше, что под Новый год его охватила ностальгия и он решил снова взглянуть на родные пенаты… И вовсе он на Ричарда Гира не похож! Его зовут Роман. Роман Селетин. Работает в какой-то там строительной фирме…

— Роман с Романом… Красиво! Нет, все-таки случаются в жизни чудеса… — мечтательно произнесла Сима. — А ты из-за Алеши продолжаешь убиваться! Неужели до сих пор его любишь?

— В том-то и дело, что нет! Все прошло. Я люблю Романа. Я так его люблю… Я его просто обожаю! — Алена, раскрасневшаяся, с опухшими глазами, села на широкий подоконник и принялась болтать ногами. — Даже самой удивительно.

— Тогда тем более тебе не стоит переживать из-за Любки с Алешей. Всё, что ни делается, — к лучшему.

— Да, наверное… — снова улыбнулась Алена. Она помолчала, глядя через плечо в парк — там, в прозрачном морозном воздухе, переливалась какая-то ледяная взвесь, напоминая о близости рождественских морозов.

— И что же с Любкой? Ты простишь ее?

— Не знаю… Нет. Не хочу… Не буду об этом думать, мне противно, — покачала Алена головой, снова повернувшись к подруге. — Сима… — Она помедлила. — Это все ерунда, конечно, но наша Любовь — на самом деле не способна ощутить любовь. — Алена постаралась выразиться как можно более деликатно.

— Чего? — округлила глаза Сима.

— Фригидна она — вот чего! — нетерпеливо воскликнула Алена.

— В смысле?..

— В том самом, физиологическом смысле… Я тут даже в энциклопедию залезла, в медицинскую. Там много всяких толкований, но, по-моему, у Любы так называемая аноргазмия.

— Мама дорогая… — Сима даже невольно перекрестилась. — Страсть какая! От этого не умирают?

— Нет, конечно! Ты просто вдумайся в смысл слова…