В постели со Снежной Королевой

— Может, Ратманов ее тоже любил, — поправила подругу Серафима. — Только у мужчин любовь выражается немного по-другому, чем у женщин… Они могут любить, но вместе с тем — ничего не менять в своей жизни. Я думаю, Ратманова устраивало существующее положение дел — свидания время от времени, никаких обязательств, полная свобода… А Вика требовала его себе — всего и целиком. Ты уверена, что твой Селетин ничего этого не замечал?

— Похоже на то.

— Не замечал, как его жена сходит с ума от любви к другому мужчине? — с иронией произнесла Серафима.

— Лицом к лицу лица не увидать… — печально произнесла Алена. — Мужья и жены узнают об изменах своих возлюбленных в самую последнюю очередь. Я, например, вообще не подозревала о том, что Алеша связался с Любкой. До тех пор, пока он сам мне об этом не сказал!

— Ладно, бог с ним, с твоим Селетиным… — довольно-таки непочтительно отозвалась Серафима о женихе подруги. — Он чужих грехов не замечал, работал с утра до ночи, в дела жены никогда не вмешивался… Но почему тогда Ратманов не удержал Вику от самоубийства? Ведь на тот момент он был для нее самым близким человеком, а не муж!

— Да, это загадка… Но с другой стороны, если человек всерьез задумал уйти из жизни, то вряд ли кто его остановит — ни отец, ни мать, ни друзья, ни любовники…

Они замолчали, глядя перед собой на пластиковую поверхность стола.

— Алена, да забудь ты обо всем этом! — тихо произнесла Серафима. — Зачем тебе копаться в прошлом?

— Сама не понимаю… — пожала Алена плечами. — Вообще ты права — надо выкинуть эту историю из головы, тем более что ни криминала, ни прочих зловещих тайн в ней нет — это история человеческих страстей, и ничего более. Я ведь знаю, что Рома — очень хороший, порядочный, добрый человек, и его ошибка только в том, что он слишком любил Вику. Так любил, что предоставил ей полную свободу, которой она, к сожалению, не смогла воспользоваться. Но у меня такое чувство, Фимка… — Алена невольно понизила голос, — …что Вика — это я.

— То есть?

— Ты не бойся, я в порядке. Не в буквальном смысле — я… Но мне почему-то важно понять, каким человеком она была и почему решила уйти из жизни! Как будто она чего-то не сделала, а я должна это сделать за нее.

— Ерунда… — устало произнесла Серафима. — Тебе надо съехать с этой квартиры. Просто все здесь тебе напоминает о Вике…

— Ты права! — горячо согласилась Алена. — Съеду, обязательно съеду, и наплевать на этот вид из окна!

Они снова замолчали.

— Симочка, а как у вас все-таки с Николя? — спохватилась Алена. — Он тебя не обижает? В последнее время ходит такой злой…

— Нет, все в порядке, — спокойно сказала Серафима. — Он нервничает из-за своей тетки.

— Что, она умирает?

— Нет, как раз наоборот. Тетка взялась лечиться в какой-то модной клинике, где все бывшие президенты и премьер-министры лечатся… Ей делают инъекции, от которых она молодеет и здоровеет. Инъекции чего-то там особенного, чуть ли не вытяжку из нерожденных младенцев… Доктора обещают, что после них она еще лет тридцать проживет. Поэтому я на Николя не обижаюсь. Он ведь так рассчитывал на скорое наследство!

— Ага, не очень-то хорошо — ждать чьей-то смерти…

— Алена, мы не имеем права никого осуждать!

* * *

После ухода подруги Алена почувствовала все то же странное беспокойство — сродни зуду. Ну не могла она успокоиться, не разобравшись во всем!

Она любила Романа — очень, она своими глазами видела, как тот страдал после смерти жены, но тем не менее она решила поговорить с ним все на ту же тему. «Все, в последний раз! Самый-самый последний вопрос! И больше — никогда, ни единого словечка…» — в очередной раз обещала она себе.

Посреди недели у Селетина образовался свободный день, и они поехали на дачу. Катались на лыжах в солнечном лесу, потом пили глинтвейн (Роман все-таки получил возможность сделать его) и все время целовались.

— Ты счастлива? Я счастлив! Потому что ты, потому что солнце, потому что снег такой белый… — немного опьянев, говорил он. Говорил те милые и глупые слова, которые говорят люди очень влюбленные и действительно очень счастливые — вне зависимости от возраста и социального положения.

— Ромочка… — тихо произнесла она.

— Что, Ёлочка? Что?.. — Он обнял ее, потерся носом о ее щеку.

— Ты меня прости, дуру, но я, ей-богу, не могу больше… Я не могу жить, не могу радоваться, не могу любить тебя, пока не разберусь со всем этим!

Он удивленно посмотрел на нее. Его зеленовато-карие, спокойные глаза…

— Рома, ты знал, что у Вики был любовник? — отвернувшись, быстро спросила она.

Он долго молчал, а потом ответил просто:

— Да.

— Знал?! — Алена быстро повернулась к нему, схватила за руки. — Откуда ты знал?..

— Догадался. Это было нетрудно. Она уходила из дому надолго, к телефону всегда подбегала первой, ну, и прочее… много всего.

— А кто — ты знал?

— Нет.

«Никита Ратманов — вот кто! Твой друг!» — едва не закричала Алена, но вовремя сумела сдержать себя. Если Селетин не хочет этого знать, то она никогда ему не скажет… Она порывисто обняла его.

— Я тебя люблю. Я тебя очень люблю. Я никогда не сделаю тебе больно… — точно заклинание, повторила она.